Советские войска в наступлении. Январь 1943-го

Острогожско-Россошанская операция как-то затерялась в тени Сталинградской битвы, что отчасти справедливо: все-таки главным врагом Красной армии был именно вермахт, надорвавший свои силы в битве на Волге. Однако для итальянцев и венгров поражение, которое они понесли в январе 1943 года на Дону, относится к числу крупнейших катастроф в их военной истории.

«БРАТЬЯ ПО ОРУЖИЮ» И ФАШИЗМУ

В январе 1943 года вместо начинавшей вторжение в СССР группы армий «Юг» с немецкой стороны действовало аж три группы армий.

Группа армий «А» Эвальда фон Клейста постепенно отходила с Кавказа, группа армий «Дон» Эриха фон Манштейна пыталась спасти окруженные в Сталинграде войска Паулюса, и, наконец, группа армий «В» удерживала линию от места слияния Дона и Северного Донца до Воронежа.

Севернее Воронежа линия фронта сворачивала на запад, переходя в зону ответственности армий «Центр», которая в декабре 1942 года отражала советское наступление на Ржевско-Вяземский выступ. Выступ в конце концов срезали, но это наступление считается чуть ли не самой характерной иллюстрацией склонности советского командования заваливать врага трупами.

На самом деле операция «Марс» должна была заставить вермахт оттянуть побольше сил на центральное направление. Появление подо Ржевом маршала Жукова должно было убедить противника, что именно здесь русские и ведут главное контрнаступление. Хотя главный удар наносился под Сталинградом.

Но вот капкан вокруг армии Паулюса захлопнулся, и началась подготовка к перевариванию добычи. На 10 января 1943 года запланировали операцию «Кольцо», по ходу которой предполагалось расчленить и уничтожить вражескую группировку.

В советской Ставке понимали, что 6-я армия будет сражаться отчаянно и Манштейн попытается выручить ее ударом с запада. Отсюда возникла новая задача – сделать невозможным переброску к Манштейну подкреплений. Поскольку Клейст сам вырывался из ловушки, которую ему пытались устроить по типу сталинградской, перебросить такие подкрепления можно было только из группы армий «В». Следовательно, требовалось чем-нибудь занять Вейхса.

Так возникла идея Острогожско-Россошанской операции, первоначально носившей все тот же отвлекающий характер, но благодаря успешному планированию и организации принесшей неожиданно богатые дивиденды.

Войск у противника с учетом протяженности линии фронта (около 500 километров) было тут сравнительно немного.

Южный сектор обороны держала 8-я итальянская армия, основательно перемолотая советскими войсками в ноябре-декабре 1942 года, когда замыкалось кольцо вокруг Паулюса.

Через итальянцев тогда прошли как нож сквозь масло, поскольку те не подготовили серьезную оборону, на многих участках не были выкопаны даже траншеи.

Потрясенных случившимся теплолюбивых средиземноморцев перевели на сравнительно спокойный участок, так сказать, зализывать раны, а фактическим командующим армией назначили немецкого генерала Курта фон Типпелскирха.

Точно так же зализывала раны и 2-я венгерская армия Густава Яни, чьи позиции шли от Новой Калитвы до Воронежа и далее сворачивали на запад, смыкаясь с позициями 2-й германской армии Ганса фон Зальмта.

После неудачной Московской битвы это также была своего рода армия-инвалид, или, точнее, «заначка» гитлеровского командования, из которой для затыкания дыр на других участках извлекались то дивизия, то корпус.

Координация взаимодействия между союзниками по гитлеровской коалиции всегда оказывалась сопряжена с дополнительными сложностями, и советское командование не собиралось облегчать немцам эту проблему.

Первый удар планировали нанести силами 40-й армии Кирилла Москаленко в районе Новой Калитвы – там, где смыкались итальянские и венгерские позиции. К слову, здесь же, южнее так называемого Сторожевского плацдарма, проходило разграничение между Воронежским фронтом Филиппа Голикова и Юго-Западным фронтом Николая Ватутина. Координировать их действия прибыли вездесущий Жуков и начальник Генштаба Василевский.

Второй удар предполагалось нанести у Коротояка, между Новой Калитвой и Воронежем. Наступавшие здесь войска после прорыва вражеской обороны должны были разделиться: часть сил продолжала двигаться на запад, чтобы занять оборону по реке Оскол; часть сворачивала на юго-запад с тем, чтобы соединиться с войсками 40-й армии, замкнув кольцо вокруг вражеской группировки в Россоши; третья часть сворачивала на север к Горшечному. Третий удар наносился от Ливн по позициям 2-й германской армии с тем, чтобы тоже выйти к Горшечному и устроить «котел» германо-венгерской группировке.

«ФАЛЬШИВЫЙ» НАСТОЯЩИЙ УДАР

В пропагандистском плане самым значительным призом для Красной армии должен был стать Воронеж. В плане же стратегическом больший интерес представляло установление контроля над железнодорожным участком Лиски – Кантемировка, что позволяло кардинально улучшить снабжение всей южной советской группировки.

Особые надежды возлагались на 3-ю танковую армию генерала Павла Рыбалко, которую перебросили из района Калуги, где она числилась в резерве Ставки. Седьмой танковый корпус Андрея Кравченко к началу операции не поспел, вступив в дело только на завершающем этапе. Кроме того, Ставка выделила 7-й кавалерийский корпус Сергея Соколова, четыре стрелковых и одну дивизию прорыва, по одной дивизии артиллерии ПВО и реактивной артиллерии.

В целом силы противников были примерно равны, однако в местах главных ударов превосходство Красной армии было подавляющим: по пехоте в 2,3–3,7, а по артиллерии 5–8 раз. Менее значительным выглядел перевес по танкам – в 1,3–3 раза, но разносортный танковый парк итальянцев и венгров близко не мог сравняться с танковым парком советских частей, который на две трети оказался укомплектован тяжелыми танками КВ и средними Т-34⁠.

По самолетам численное превосходство, вероятно, было у немцев, но это превосходство касалось только бомбардировочной и штурмовой авиации. Советские истребители действовали достаточно активно, чтобы противник не чувствовал себя безусловным хозяином в воздухе. Господство в небе немцы начнут утрачивать только после Курской битвы.

То, что советскому командованию удалось добиться превосходства в местах главных ударов, объяснялось грамотно проведенной кампанией дезинформации.

Переброски на юг осуществлялись с максимальной скрытностью, а вот приготовления в районе Новой Калитвы, напротив, осуществлялись демонстративно.

Саперы усиленно разминировали минные поля, прорывали «усы» – так назывались траншеи, направленные под углом, как можно ближе к позициям неприятеля, с тем чтобы минимизировать расстояние, которое атакующим требовалось преодолеть в момент атаки.

Из воспоминаний Москаленко: «Мы демонстрировали оживленное движение войск, особенно ночью. Время от времени мелькали зажженные фары автомобиля, слышался шум мощного мотора танка, взрывался крупный снаряд, что должно было означать пристрелку тяжелой артиллерии. По утрам к фронту двигались колонны войск. Повсюду видны были многочисленные дымки, как бывает при приготовлении пищи для воинских частей. Строились дополнительные ледовые переправы на Дону.

В выполнении плана дезинформации, специально составленного штабом армии, участвовали запасной полк, вторые эшелоны дивизий и армейские резервы. Много раз пришлось им маршировать днем к фронту, а ночью обратно, демонстрируя сосредоточение крупных сил».

Противнику эти приготовления казались убедительными, поскольку с этого участка проще всего было прорваться к Воронежу. В реальности прорываться к Воронежу собирались только после овладения Россошью, но в любом случае наступление-то у Новой Калитвы планировалось настоящее.

Этот парадокс объяснялся следующим образом. Удар на юге со Сторожевского плацдарма планировали нанести на день-два раньше. Предполагалось, что, пропустив этот удар, немецкое командование сделает вывод – приготовления в районе Крутояка были фальшивыми, следовательно, находящиеся здесь войска можно перебрасывать на другие участки.

Забегая вперед, следует отметить – примерно по такому сценарию события и развивались.

Особая ставка была сделана на артиллерию, причем не на тяжелую, а на минометы, которые было удобно использовать при наступлении: Москаленко с гордостью отмечал, что Сталин лично выделил его армии пока три минометных из резерва Ставки. Общая насыщенность орудиями и минометами составляла 108 стволов на километр фронта, притом что танков – всего по 13.

Для поддержки пехоты создавались артиллерийские группы, которые работали в три смены: одна била по переднему краю, вторая вступала в дело после прорыва, перенося огонь в глубину, а третья в это время выдвигалась на отбитую у противника позицию.

На высоте были транспорт и снабжение: как характерный штрих – лыжами обеспечили весь личный состав стрелковых частей; саней заготовили по 400–500 штук на стрелковую дивизию.

ВРАГА УКЛАДЫВАЛИ ШТАБЕЛЯМИ

Первоначально наступление планировалось на 12 января, но, когда выяснилось, что Юго-Западный фронт не поспевает, операцию перенесли на двое суток вперед. При этом 12 января на Воронежском фронте все-таки решили провести разведку боем силами передовых батальонов.

Москаленко, считал такую разведку ненужной, поскольку его войска знали позиции неприятеля до мельчайших подробностей, включая фамилии вражеских унтер-офицеров.

Однако Голиков его возражения обрубил, ссылаясь на указание Ставки.

Москаленко отдал под козырек, но одновременно максимально приблизил к передовой войска второй линии.

Из воспоминаний Москаленко: «Атаке передовых батальонов 12 января предшествовала часовая артиллерийская подготовка. Она началась в 11 часов. На передний край противника обрушился огненный шквал. Он завершился мощным залпом двух дивизионов реактивной артиллерии М-13. В течение этого часа вражеские позиции обрабатывали бомбардировщики 291-й штурмовой авиационной дивизии.

Ровно в 12 часов раздались оглушительные взрывы. Это взлетели на воздух проволочные заграждения противника, под которые наши саперы предшествующей ночью заложили 33 длинных фугаса».

Через два часа после начала атаки два передовых батальона 107-й стрелковой дивизии взяли в плен более тысячи венгров. К вечеру удалось вклиниться во вражескую оборону на участке в 6 километров и на глубину в 3,5 километра. Для разведки боем – успех впечатляющий, и Москаленко запросил разрешение начать общее наступление 13-го, на сутки раньше.

Ему разрешили, поскольку противник все равно уже начал подкидывать резервы для перекрытия прорыва. На рассвете 13-го началась артподготовка «дубль два», еще более мощная чем «дубль первый». Затем общая атака, прорыв позиций, расширение прорыва. Один из пленных венгерских офицеров вспоминал, что за три минуты от огня минометов его рота потеряла две трети своего состава. В полосе наступления 107-й дивизии 40 бивших на 1,5 километра прямой наводкой орудий буквально укладывали врага штабелями.

Седьмая венгерская дивизия оказалась полностью уничтожена, и для спасения ситуации немцы перебросили 700-й отдельный танковый отряд (60 танков и 40 штурмовых орудий), вступивший в бой со 150-й танковой бригадой полковника Софронова.

Еще не отдавая себе отчета в серьезности положения, немцы вступили в бой не концентрированно, а двумя эшелонами, что привело к их разгрому.

Осознание катастрофы пришло 14-го, когда в наступление перешли войска Юго-Западного фронта. Впавшие после Сталинграда в хандру итальянцы подготовили свои позиции к обороне хуже, чем венгры. Зачем мучится и долбить мерзлую землю, если все равно завтра погибнешь?

В общем, сопротивлялись они слабее, чем соседи-союзники, а в плен сдавались еще охотней.

Советские солдаты даже не считали нужным их конвоировать, а просто собирали в толпу, назначали старшего и указывали в каком направлении находится пункт сбора военнопленных.

К вечеру 15-го передовые отряды танковой армии вклинились во вражескую оборону на глубину до 50 километров, притом что пехота отставала от них километров на 20–30.

Естественно, возникла угроза, что враг попытается подрубить оба клина под основания, а потому фланговые зоны прорыва обеспечивались подразделениями истребителей танков. Прикрывшись со стороны Коротояка заслоном, центральная группа начала развивать наступление на Острогожск, отделяя итальянцев от венгров.

КАТАСТРОФА САТЕЛЛИТОВ

Следующие четыре дня новые волны наступающих занимались рассечением окруженной вражеской группировки, в результате чего появились три «котла». В самом крупном, в районе Россоши, «варились» 19-я и 23-я венгерские дивизии, три дивизии итальянского горного корпуса, подразделения 24-го немецкого танкового корпуса и 385-я немецкая пехотная дивизия из собранного с бора по сосенке «Корпуса особого назначения».

В Острогожске были блокированы 10-я и 13-я венгерские дивизии и части 168-й пехотной дивизии. В «коридоре» между Иловкой и Алексеевкой, как рыбы в неводе, бились 1-я венгерская танковая, а также 168-я и 26-я немецкие пехотные дивизии.

Рассказ об операции Москаленко завершает одной фразой: «К 27 января расчлененная на части Острогожско-Россошанская группировка противника была ликвидирована».

Все, конечно, было сложнее. Третий советский удар от Ельца, едва обозначившись, привел к тому, что немцы сразу оставили Воронеж, срезав угол, где линия фронта сворачивала на запад. Это позволило высвободить две дивизии и облегчило задачу по спасению из намечавшегося «котла» немецкой 2-й армии. Как с гордостью писал Курт фон Типпелскирх: «Противнику достались лишь подорванные орудия и испорченное тяжелое оружие. Здесь, как и во многих подобных случаях, немецкие войска показали, что они даже в отчаянных положениях сохраняют выдержку и обладают поистине нечеловеческой выносливостью».

Из соединений своей 8-й армии он поминает только Альпийский корпус, который 31 января тоже вырвался из окружения «в районе Валуйки с большими потерями и совершенно изнуренный».

В переводе на обычный язык это означает, что от 8-й итальянской армии остался лишь маленький хвостик, а ее потери превысили 80% всего численного состава. Потери 2-й венгерской армии были примерно такими же, а ее командир Густав Яни, вернувшись на родину, больше не получал никаких назначений и вроде бы даже умом тронулся.

Острогожский «котел» ликвидировали к 20-му, когда взяли и сам город.

Нескольким подразделениям, сплотившимся вокруг 7-го литовского батальона, удалось пробиться в соседний «котел» у Алексеевки, который был уничтожен 24-го.

Последний очаг сопротивления в районе Россоши загасили 27-го, когда капитулировали остатки 3-й и 4-й альпийских и 156-й итальянской дивизий с их штабами.

Безвозвратные потери вермахта и особенно союзников чуть ли ни в 30 раз превысили советские – 4,5 тысячи убитыми и 28,5 тысячи ранеными против 52 тысяч убитых и 71 тысячи пленных у немцев и их союзников.

В общей сложности в зоне наступления Красная армия продвинулась на расстояние до 140 километров. Обретение контроля над новыми участками железнодорожных магистралей сняло многие логистические проблемы.

Острогожско-Россошанская операция, результаты которой можно расценивать как феноменальные, плавно переросла в Воронежско-Касторненскую, а затем в Харьковскую.

Но очередное «головокружение от успехов», как водится, сыграло с советским командованием злую шутку, и значительная часть этих завоеваний была утеряна после очередной неудачи под Харьковом.

Следующий момент истины настал только на Курской дуге – в июле.

Дата публикации: 8 февраля 2023