История нападения на Ватутина постоянно находилась в поле зрения органов госбезопасности

Подлинные обстоятельства тяжелого ранения, повлекшего за собой смерть видного военачальника, командующего 1-м Украинским фронтом генерала армии Николая Ватутина, десятилетиями излагались советской историографией и пропагандой неточно. О том фатальном для полководца дне мы расскажем на основании неизвестных широкой общественности документов из архивов органов госбезопасности и компартии Украины…

ВОПРЕКИ ДАННЫМ РАЗВЕДКИ

Авторы официозной «Истории Великой Отечественной войны» отделывались общими фразами: машину генерала «обстреляли по-разбойничьи, из-за угла, украинско-немецкие националисты» (этот совершенно бессмысленный термин применялся по отношению к движению ОУН и УПА, выступавших под лозунгом «борьбы против империализмов Москвы и Берлина»). Только в 1965 году, когда освободителю Киева посмертно присвоили звание Героя Советского Союза, появилась утвержденная свыше версия случившегося — статья члена Военного совета 1-го Украинского фронта Крайнюкова, оказавшегося в роковой день рядом с Ватутиным. Автор, естественно, давал героизированную картину случившегося тогда поистине нелепого боевого столкновения и умолчал о многих невыгодных для лакированной истории войны подробностях.

О событиях, предшествовавших ранению Ватутина, дает представление справка, составленная 1 марта 1944 года заместителем начальника Управления контрразведки СМЕРШ 1-го Украинского фронта генерал-майором Беляновым.

29 февраля около 16.30 Военный совет фронта завершил работу в штабе 13-й армии генерал-лейтенанта Пухова (Ровно) и выехал в штаб 60-й армии расположенной в городе Славута, Хмельницкой области. Офицер по особым поручениям при командующем фронтом полковник Семиков направил офицера оперативного отдела штаба фронта майора Белошицкого произвести разведку по возможному пути следования начальства. Майор предложил три маршрута, наиболее приемлемым из которых был Ровно–Здолбунов–Острог–Славута. Исполнительный майор доложил Пухову: по данным разведки, накануне у села Гоща на Ровенщине произошел ожесточенный бой между партизанами и отрядом Украинской повстанческой армии (УПА), а местные жители сообщили о многочисленных группах повстанцев, «оперирующих» вдоль всех возможных маршрутов.

Однако генерал Пухов проявил граничившую с халатностью беспечность и не обеспечил Ватутина полагавшимся ему по рангу прикрытием бронетехникой и отрядом автоматчиков (и это при том, что Ватутин командовал самым мощным на тот момент время фронтом Второй мировой войны, располагавшим двумя танковыми, семью общевойсковыми и одной воздушной армиями). Меры предосторожности ограничились высылкой студебекера с взводом солдат для разведки дороги.

«ПОЙДИ РАЗБЕРИСЬ…»

29 февраля около 19.30 кортеж из четырех машин, в которых находились Ватутин, Крайнюков, 10 штабных офицеров и несколько бойцов охраны, подъехал к окраине села Милятин на границе Ровенской и Хмельницкой областей. В поселке, как говорится в документе, слышалась стрельба. Автора учили: любой грамотный командир в такой ситуации дает команду «увеличить скорость», дабы быстрее миновать опасный участок и быть готовыми к открытию огня с хода. Однако Ватутин остановил кортеж и приказал майору-порученцу «пойти разобраться», что происходит в селе.

И вот тут машины попали под обстрел повстанцев, занявших выгодную позицию за домами и взявших противника в «клещи». Садясь в машину, Ватутин получил пулевое ранение в верхнюю часть правого бедра. Кость была раздроблена. Водитель Крайнюкова Моноселидзе испугался и рванул с места боя (впоследствии он был предан суду). Бойцы охраны Кочетков и Царев, «энергично отстреливаясь», усадили истекавшего кровью военачальника в «додж», но машина вскоре перевернулась. Далее генерала везли на виллисе, но и этот автомобиль застрял в непролазной грязи. В ближайшем селе реквизировали сани, и уже на них доставили высокопоставленного раненого в госпиталь №506 13-й армии. Квалифицированную помощь он получил лишь спустя пять часов, а затем самолетом был отправлен в свое последнее земное пристанище — киевский военный госпиталь.

Предчувствуя лютый гнев Верховного главнокомандующего, должностные лица запустили механизм бюрократических «отмазок». 2 марта нарком внутренних дел УССР Василий Рясной направил заместителю главы НКВД СССР Чернышеву докладную с описанием милятинского ЧП. В документе отмечалось, что кортеж командующего подвергся нападению 30-40 «бандитов», охрана оборонялась, однако нападавшим удалось окружить одну из машин и убить находившихся в ней троих военнослужащих. Так завуалированно говорилось о потере святая святых — документов боевого планирования штаба фронта! В машине находились бумаги Ватутина и его шинель…

Однако вскоре в рапортах начала фигурировать «банда в 300-350 человек, напавшая на товарища Ватутина». Реабилитируясь, чекисты перебросили в район столкновения войска НКВД. Начались зачистки, в ходе которых была уничтожена часть повстанцев, принимавших участие в милятинской перестрелке. Всего же за 20 последующих дней в ходе 65 оперативно-войсковых операций удалось уничтожить 1 129 повстанцев. Не приходится сомневаться, что в их число попали и простые крестьяне, так как количество «ликвидированных бандитов» значительно превышало отчетное число захваченных «стволов».

«ТАЙГА» СООБЩАЕТ…

С 1943 года на Волыни действовала компактная оперативная группа наркомата госбезопасности УССР «Тайга», частично состоявшая из поляков. Одновременно в оккупированном немцами регионе действовали советские партизаны, отряды подконтрольной ОУН-Б (Бандеры) УПА, подразделения атамана Тараса Боровца-Бульбы («Полесская Сечь»), отряды ОУН-М (Мельника), Фронта украинской революции, «вольных казаков» и 27-я дивизия польской Армии крайовой (АК). Волынь с лета 1943-го стала ареной печально известной «Волынской резни» — этнической чистки, унесшей жизни десятков тысяч мирных украинцев и поляков: АК проводила операцию «Буря» по взятию под контроль волынских земель, а командующий УПА Дмитрий Клячковский («Савур») отдал приказ об уничтожении польской общины края.

«Тайге» была поставлена задача — сбор сведений как об АК, так и УПА, а также проведение мероприятий по разложению повстанческих формирований антисоветской направленности. О профессионализме опергруппы свидетельствует то, что ее деятельность курировал лично начальник 4-го Управления НКВД-НКГБ (зафронтовая разведывательно-диверсионная и террористическая деятельность) генерал-лейтенант Павел Судоплатов. Разведчики «Тайги» с 1 по 12 марта 1944-го усердно занимались розыском нападавших на Ватутина и выяснением всех обстоятельств происшествия.

Уже 9 марта из Гощи по адресу наркома госбезопасности УССР, комиссара госбезопасности 3-го ранга Сергея Савченко сотрудники «Тайги» направили спецсообщение с собранными от агентуры по горячим следам сведениями. Утверждалось, что в нападении на прославленного генерала принимали участие диверсионная группа Службы безопасности (СБ) окружного провода ОУН под командованием «Черкеса», бойцы сотни УПА «Жука» — Алексея Калынюка из села Михалковцы Острожского района Ровенщины, а также участники боевой группы (боевки) СБ ОУН Феодосия Павлюка из села Колесники Гощанского района (всего не более 100 штыков). Подразделения повстанцев «оседлали» дорогу между селами Сеянцы и Милятином, а люди Павлюка прикрывали основные силы у Милятина (как видим, в самом селе находилось лишь небольшое подразделение).

Судя по всему, повстанцы и не знали о проезде командующего фронтом, и скорее всего, вели произвольный поиск противника в отведенном им районе. Дело в том, что, согласно приказу Главного командования УПА от 26 ноября 1943 года и «тактической инструкции» Главного войскового штаба УПА, повстанцы, ранее наносившие ощутимые удары по немецким оккупантам, обязывались при столкновениях с немцами ограничиваться лишь защитой местного населения. Одновременно им следовало готовиться к переходному периоду в связи с приближением основного противника — Красной армии.

Только с июля по октябрь 1944-го на территории Волынской области УПА произвела до 800 нападений на армейские тыловые объекты. По сообщению командующего 1-м Белорусским фронтом Рокоссовского в НКВД УССР (23 августа 1944 года), волынские отряды УПА силой до 150 человек каждый, дерзко атакуют коммуникации, маршевые подразделения, уничтожают командный состав.

Версия советской стороны о перестрелке в селе выглядит сомнительной, ведь таким образом повстанцы могли демаскировать засаду. По данным «Тайги», среди людей «Черкеса» был некий «видный немец». Скорее всего, речь идет о старшем офицере гитлеровской разведки, ведь с 1944 года в интересах борьбы с основным противником — сталинским режимом — командование УПА налаживало конъюнктурное сотрудничество с Абвером в разведывательно-диверсионной сфере. В ходе столкновений с повстанцами только в плен советской стороной было захвачено до 300 немецких военнослужащих, в основном — сотрудников спецслужб, а отдельные «солдаты фюрера» находились в подполье до 1947 года, когда их целенаправленно ликвидировала ОУНовская Служба безопасности.

Скорее всего, именно «видный немец» и передал своему начальству ценные документы, захваченные в машине смертельно раненного командующего фронтом. После взятия советскими войсками Львова (27 августа 1944-го) в распоряжении чекистов оказалось множество материалов о взаимоотношениях нацистских спецслужб с Украинской повстанческой армией. Трофейные бумаги свидетельствовали о следующем: 15 апреля 1944 года начальник полиции безопасности дистрикта «Галичина» обер-штурмбаннфюрер СС Витиска сообщил в РСХА группенфюреру Мюллеру, что с конца января 1944-го отряды УПА искали прямые контакты с частями вермахта. Представитель отдела 1-с (разведка) «боевой группы Прюцманна» штурмбаннфюрер СС Шмитц наладил связь с командирами повстанцев в районах Постойно (33 км на запад от Ровно), Кременец, Верба, Котин, Березно, Подкамень и Деражно; он получал от них разведывательные данные о Красной армии и партизанах, отрядах польской Армии крайовой (АК), а также привлекал УПА к диверсионным мероприятиям. Отношения строились на основе соглашения о ненападении, устанавливались условные знаки и пароли для контактов украинских повстанцев и немецких частей. Отмечалось, что к немцам поступили и захваченные в случайном столкновении 29 февраля 1944 года документы командующего 1-м Украинским фронтом генерала армии Николая Ватутина.

Интересен и другой факт, выявленный «Тайгой». Среди участников боя якобы был лейтенант венгерской армии, запросто попадавший в лоб противнику из винтовки с дистанции в полкилометра. Именно он, если верить оперативным источникам, и произвел роковой выстрел в полководца.

ИЗ ПРОТОКОЛОВ ДОПРОСОВ «БАНДГЛАВАРЕЙ»…

История нападения на Ватутина постоянно находилась в поле зрения органов госбезопасности. Свою версию случившегося изложил на допросах командир соединения УПА «Холодный Яр» Евгений Басюк («Черноморец»), захваченный НКВД в 1944 году. По его словам, в Милятине находилось всего 12 бойцов — боевики СБ «Примака» из Славуты и несколько местных ополченцев из «самооборонного отдела». Застигнутые врасплох прибытием кортежа, они приняли бой, сосредоточив огонь на первой машине, впоследствии брошенной противником. В ней бойцы нашли штабные документы, после чего передали их шефу краевого провода ОУН Волыни Мыколе Козаку — «Вивчару» (ранее тот был руководителем краевой референтуры СБ), а трофейную генеральскую шинель… донашивал интендант куреня УПА «Богуна».

Боевку «Примака» чекисты вскоре ликвидировали. Интересно сложилась судьба самого Басюка: начав сотрудничать с органами госбезопасности, он возглавил одну из спецгрупп, действовавших под видом подполья ОУН для проведения «тонких чекистских мероприятий» по разложению подполья и печально прославившихся «нарушениями социалистической законности». После войны любил выдавать себя за офицера МГБ (сохранилось фото Басюка в форме капитана госбезопасности). Однако за мародерство и вымогательство он попал под трибунал, получив в 1948 году 25 лет лагерей…

Дополнительные сведения о нападении сообщил на допросах в МГБ УССР в апреле 1946-го бывший командир Группы УПА «Восток» Федор Воробец («Верещака»). К нему поступили отчеты руководителя местного надрайонного провода ОУН «Ворона» и рапорт командира его личной охраны сотника «Деркача» (действовавшего, кстати, и в советской военной форме для компрометации противника). Эти документы также подтвердили захват штабной машины с документами Ватутина.

ЧТО ЖЕ БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ?

Сопоставление изученных нами документов дает возможность сформулировать некоторые оценки обстоятельств ранения полководца. Прежде всего, нет никаких оснований говорить (вопреки утверждениям советской пропаганды) о преднамеренном нападении украинских повстанцев на военачальника или специально устроенной засаде. Имела место случайность — обычное в ходе боевых действий дело! А поскольку стороны находились в состоянии войны, то и события развивались по ее законам.

Бой в Милятине был скоротечным, неорганизованным, спонтанным для обеих сторон. Однако заурядная стычка имела тяжкие последствия — получил опасное ранение крупный полководец, внесший немалый вклад в развитие военного искусства, руководивший проведением операций по окружению значительных группировок противника и организации глубокой обороны.

Наконец, имела место элементарная легкомысленность в организации охраны военачальника, данные разведки просто игнорировали. Вездесущность противника и особенности повстанческой тактики недооценили, а то и просто отмахнулись от угрозы со стороны нерегулярных вооруженных формирований, действовавших в хорошо знакомой им местности. Ведь по выкладкам военных теоретиков один партизан приковывает к себе 10 солдат регулярной армии, а Ватутина охраняла горстка солдат да офицеры с табельными ТТ (у милятинских повстанцев имелись ручные пулеметы).

Наконец, трудно признать адекватными и действия самого генерала, решений которого ждали сотни тысяч солдат и офицеров…

ПАМЯТНИК В ЦЕНТРЕ СТОЛИЦЫ

Лечение Ватутин проходил в Киеве, находясь на попечении военных медиков, поставивших за войну в строй 72% раненых советских воинов. Несмотря на временное улучшение, состояние внезапно ухудшилось. Пришлось ампутировать ногу, начался сепсис, жар. Никита Хрущев утверждает, что Ватутина можно было спасти, но болезненно подозрительный Сталин запретил применять пенициллин американского производства — своего, отечественного, в то время советская медицина не имела.

15 апреля 1944 года Николай Ватутин скончался и был похоронен в Мариинском парке в центре Киева, где сейчас ему установлен величественный памятник от «признательного украинского народа». Справедливости ради следует сказать, что именно И. Сталин осадил излишне ретивых «московских товарищей», отвергавших «националистическое» предложение захоронить полководца в столице Украины. Теперь личность Ватутина — это уже часть нашей совместной истории…

Дата публикации: 28 января 2020