С петровских времен с 24 на 25 декабря праздновался рождественский сочельник

Спору нет, на Руси любят погулять. Даже Новый год практически во все времена праздновали дважды в году. И знаменитая фраза из «Повести временных лет»: «Руси есть веселие пить: не можем без того быть» — навсегда впечаталась в историю как неоспоримый факт.

«Плавающий» Новый год

Из глубины веков в наше время просочились данные, что в Древней Руси Новый год встречали также зимой. Может быть, даже первого января. Празднование проходило в два этапа: святые вечера и страшные вечера. Святыми считались дни до наступления Нового года, затем дни страшные. Наши далекие предки верили, что нечистая сила в первые дни наступившего года становится особенно могущественной. Она творит бесчинства и наносит всем вред. Поэтому жилища охраняли, прикрепляя на окна и двери знак в виде креста. Тем самым старались оградить себя от злых духов. И Новый год не являлся «радостным, семейным праздником», а вызывал у русичей душевный трепет: «Праздники усе страшные». В первые новогодние вечера никто даже из избы не выходил, в гости никто не отправлялся. Затем все переменилось к лучшему.

Со временем, видимо, русским славянам надоело в праздничные дни дрожать от страха и холода. Решили Новый год встречать первого марта. Однако по привычке зимний праздник тоже не забывали.

Традиция встречать Новый год в марте пришла из Месопотамии. Здесь каждый год 21 марта в день весеннего равноденствия начинала прибывать вода в реке Тигр, а через две недели — в Евфрате. Приходила пора земледельческих работ. Их начало, а заодно и Новый год отмечали шествиями с песнями и плясками, карнавалами и маскарадами. 21 марта начинался Новый год в Армении и Древней Индии. Потихоньку празднование докатилось до Руси. Правда, уже тогда наши праотцы считали, что все радости и беды начинаются первого числа. Поэтому начало Нового года назначили на первое марта. Некоторые традиции тех гуляний дошли до наших дней. Их можно наблюдать в Масленицу.

Только привыкли к марту, как вновь изменения в календаре. С принятием на Руси христианства Новый год стал начинаться первого сентября, что совпадало с окончанием полевых работ. Возможно, некоторые долгожители того времени трижды праздновали Новый год: в январе, в марте и сентябре!

Встречали сентябрьский Новый год также ночью. Родственники и желанные гости собирались в доме главы одного из семейств. Столы ломились от различной снеди. В кубки наливали хмельной мед, малиновую брагу или заморское вино — все зависело от достатка хозяина.

В Москве о наступлении Нового года возвещал удар большого колокола на колокольне храма Ивана Великого и выстрел вестовой пушки. Пир продолжался, как положено, до рассвета. Немного передохнув, утром москвичи и гости Первопрестольной отправлялись в Кремль на Соборную площадь. В церквах горели тысячи свечей, отчего по-особому сияло золото дорогих иконостасов. Удивительно красиво басами пели дьяки. Вокруг храмов с хоругвями в руках стояли в праздничных кафтанах стрельцы.

С того времени сохранились в России некоторые обычаи и поверья. Перед Новым годом старались отдать все долги, простить все обиды. Те, кто был в ссоре, непременно мирились. Не ссорившиеся на всякий случай просили друг у друга прощение: мало ли чем обидели в прошедшем году. Праздник старались встретить во всем новом — в новом платье, новой обуви и так далее. Считали, что это будет способствовать благосостоянию в будущем. Старались без проблем провести первый день Нового года. То есть как встретишь Новый год, таким он и будет.

Последний раз новогодние праздники в сентябре официально проходили в 1688 году. Петр Первый решил не отставать от Европы и перенес Новый год на первое января и летоисчисление велел вести от Рождества Христова, а не от Сотворения мира.

Конечно, нашлось немало недовольных. Многие из московской знати и простого люда возмущались: «Как мог государь переменить солнечное течение? Ведь Бог сотворил свет в сентябре!» На Руси тайком продолжали встречать Новый год дважды: по приказу царя, «силком» — 1 января и по убеждению, тайно — 1 сентября. Затем привыкли, таиться перестали и открыто праздновали начало года дважды.

Петровское время

После указа Петра Первого в календарной истории России состоялась очередная нелепость: 1699 год продолжался всего четыре месяца — с сентября по январь.

1700 год встретили по-петровски пышно. Торжественный молебен, могучий колокольный звон, грохот пушечных выстрелов. Указ обязывал преподносить друг другу подарки (до того на Руси данной традиции не существовало), а также «детей забавлять, мордобоя не учинять», Хоромы украшать зелеными ветвями ели.

Еще древние египтяне с 25 декабря по 7 января развешивали на пальмах украшения. В Германии ель во все времена считалась символом плодородия и вечной жизни, поскольку ее иголки круглый год сохраняли зеленый цвет — цвет жизни. Петр Алексеевич, как известно, в младые годы коротал время в московской немецкой слободе. А впоследствии совершил вояж по Европе, откуда и привез замечательную традицию новогодней елки.

Еще одна западная традиция — фейерверки. Очень красочное зрелище. У современной молодежи фейерверки ассоциируются с разноцветными ракетами в небе да с файерами на стадионах. Автору этих строк довелось еще видеть настоящий фейерверк: яркие огни составляли фигуру велосипедиста; далее — крутящиеся круги, звезды, фонтаны из разноцветных ракет… Наблюдал я эту картину в 60-е годы прошлого века. В 18-м столетии, конечно, все было пышнее.

Например, известно описание фейерверка в Петербурге в день коронации императрицы Анны Иоанновны. Три больших щита освещались огнями всех красок. На среднем красовалась «огненная» государыня со скипетром и державой. Из рога изобилия к ногам царицы сыпались «короны, венцы, меркуриевы жезлы, медали»… Наверняка, нечто подобное наблюдалось в 1700 году в Москве.

И непременно «пир на весь мир». Для своих подданных царь выставлял перед дворцом разнообразные кушанья, чаны с пивом и вином. В царских палатах шло свое веселье. Накрывались два огромных круглых стола, в центре которых находились два пирога приличных размеров. В разгар веселья из пирогов выскакивали карлик и карлица. Петр брал на руки карлика и переносил к карлице, после чего под общий смех маленькая чета танцевала между блюд и графинов французский менуэт. Это была одна из любимых забав государя Петра Алексеевича.

После начала строительства Петербурга всем верховодил губернатор города светлейший князь Александр Данилович Меншиков. Он устраивал (за счет государственной казны, естественно) маскарады, балы, фейерверки. О строителях новой столицы светлейший также не забывал: на Английской набережной рядом с постоялым двором, где квартировали иноземные мастеровые, Меншиков открыл кабак для отечественных адмиралтейских рабочих.

Ссылаясь на записки Вебера, Михаил Иванович Пыляев в «Старом Петербурге» так описывает подобные заведения: «Кабаки в то время были крайне неряшливы, пиво в них стояло в больших открытых кадках, из которых теснящийся народ зачерпывал пиво деревянным ковшом и, чтобы не проливать ничего даром, выпивал пиво над кадкой, в которую стекало ,таким образом, по бороде то, что не пошло в рот…» Так проходили у простого люда и будни, и праздники.

Ледяной дом и другие зимние забавы

Племянница Петра Великого — императрица Анна Иоанновна — в развлечениях даже превзошла своего пращура. Придворные изо всех сил старались, чтобы их повелительница не скучала. Один Ледяной дом, вошедший в историю, чего стоит!

Как-то окружение царицы заметило, что матушка загрустила. Неизвестно, у кого в голове возникла идея: возвести на Неве ледяной дом и сыграть в нем свадебку. Пару «молодоженов» определили быстро: невеста — приживалка императрицы калмычка Евдокия Буженинова, жених — дворцовый шут Михаил Голицын.

В отличие от своей невесты Михаил Голицын принадлежал к дворянскому сословию. Он был «птенцом гнезда Петрова». Во время учебы в Европе на свою беду влюбился в красавицу итальянку, которая ответила ему взаимностью. При вступлении в брак Голицын поменял вероисповедание, стал католиком. Несколько лет семья прожила счастливо. Но в Петербурге все же узнали о случившемся. Князю Михаилу Александровичу срочно приказали вернуться в российскую столицу. Здесь ему предложили два наказания на выбор: либо пытки в тайной канцелярии, либо — шут при дворе. Голицын выбрал последнее. И вот теперь ему предстояла новая свадьба, уже шутовская.

Ледяной дом возвели на Неве между Зимним дворцом и Адмиралтейством. Сделали данное удивительное сооружение из ледовых квадратных плит. Каждый вновь установленный ряд заливали водой. Крыша опиралась на четырехугольные колонны. Двери, косяки и оконные рамы выкрасили под зеленый мрамор, а сами окна закрыли тонким слоем льда. Современник писал, что этот дом «гораздо великолепнее казался, нежели когда бы он из самого лучшего мрамора был построен. Казалось, сделан он был из одного ледяного куска синей прозрачности…». Весь дом освещался множеством свечей. Вся домашняя утварь была изо льда. На столе лежала ледяная колода карт, а в камине горели ледяные дрова, политые нефтью.

Перед домом стояли ледяные пушки, которые стреляли (!) ледяными ядрами. Здесь же ледяные дельфины выбрасывали изо рта пламя горящей нефти. Многочисленные зеваки (а в этом «звании» побывали практически все жители города) восторгались ледяными деревьями, на ледяных ветвях которых сидели ледяные птицы. Перед домом создатели ледяного чуда поставили ледяного слона. Днем он выбрасывал воду на высоту 24 футов (вода подавалась из Адмиралтейского канала), а вечером слон извергал фонтан горящей нефти. Внутри животного сидел человек и дул в трубу, пугая оглушительными звуками зрителей. Вблизи дома поставили баню тоже изо льда. И ее в течение зимы несколько раз топили!

К данному удивительному творению рук человеческих в назначенный час прибыл шутовской свадебный кортеж, состоявший из трехсот гостей. Первым шествовал слон, на котором сидели перепуганные Голицын и Буженинова. Далее в санях ехали «приглашенные» на свадьбу. Сани тащили олени, собаки, свиньи и прочие животные.

Свадебный ужин прошел весело. Когда гости вдоволь наелись, напились и начали замерзать, экипажи развезли их по домам. Убраться восвояси попробовали и «молодожены». Однако императрица не позволила им этого сделать. Оставила их в Ледяном доме на первую брачную ночь. На утро князя и приживалку нашли в беспамятстве, почти замерзших…

С петровских времен с 24 на 25 декабря праздновался рождественский сочельник, который подводил черту под прожитым годом, завершал Рождественский пост и открывал двухнедельные новогодние празднества. Как отмечает Михаил Иванович Пыляев, во времена Екатерины Второй «в такие дни вся Дворцовая площадь была запружена каретами и другими экипажами; толпы народа тоже многочисленными группами собирались посмотреть на прибывающих вельмож».

«В екатерининское время, — продолжает Пыляев, — пышность двора и разнообразие костюмов разных инородцев заставляли каждого превратиться в зрение. Блеск драгоценны камней и воинственный вид покрытых орденами мундиров смущал многих и приводил в робость… Каждый гость занимался, чем ему угодно было. Кто играл в жмурки, кто в билетцы, кто ворожил, гадал, играл в веревочку, кто читал стихи… Всякое стеснение, всякая церемония были изгнаны из общества; особенно запрещено было государынею вставать со стула перед нею, и тот, кто не исполнял этого, нес штраф по червонцу в пользу бедных или выучивал шесть стихов из «Телемахиды».

В 19-м столетии высшему свету особенно полюбились маскарады. Иной раз на маскарад в том или ином особняке или дворце продавалось до тридцати тысяч билетов. Интересно, что аристократы в основном рядились в костюмы простолюдинов и инородцев. Из роскошных карет выходили лавочники и купцы с окладистыми бородами. Их сопровождали жены и дочери в парчовых и шелковых платьях. Блеск алмазов и других драгоценных камней «затмевал» белый свет… Здесь же в зале находились представители аристократии, переодетые в грузин, армян, черкесов, татар… Полное разнообразие национальных костюмов.

«Во время маскарада раздавался желающим чай, мед, разные лакомства и закуски. В маскарадах царствовал необыкновенный порядок, сохранялся он без содействия полиции, которая сюда не допускалась», — пишет Михаил Иванович Пыляев.

При императоре Николае Первом особенно многолюден был новогодний маскарад в Зимнем дворце. В праздничный вечер весь двор одевался в костюмы домино и совершал процессию через все покои Зимнего. Чуть ли ни весь аристократический Петербург собирался во дворец в этот день. И над всем блестящим обществом возвышался благодаря своему положению и росту государь Николай Павлович в треугольной шляпе с развевающимися перьями…

А вот Александр Третий не любил Зимний дворец. Еще будучи цесаревичем, он с семьей облюбовал Аничков дворец. Здесь же он проводил все праздники, когда стал уже императором. На Рождество и Новый год самая большая елка столицы устанавливалась в Белом зале Аничкова дворца. Кстати, эта традиция сохранилась вплоть до наших дней. Именно во Дворце пионеров, а затем во Дворце творчества юных проводилась главная елка города, куда не так-то просто было попасть желающим.

Кроме того, при Александре Третьем и его супруге Марии Федоровне помещения дворца благоухали ароматами сирени, ландыша, гвоздики, анемонов. Эти цветы очень любила императрица.

Также наряжалась елка в столовой для детей служащих дворца. Дворец содержали в должном порядке более ста человек. Однако стоит отметить, что резкого различия между детьми не проводили. Например, в первый день Рождества у главной елки собирались все дети: и из царской фамилии, и из семей служащих. Всем вручались подарки.

Помимо праздника в Белом зале устраивали гулянья в саду дворца. Строилась знаменитая Аничкова крепость. Ее возводили сами дети. За взятие этой ледяной крепости победители награждались серебряной медалью, специально отчеканенной для данного случая.

Существовала во дворце еще одна традиция. В один из рождественских или новогодних дней в Аничковом принимали мамок, нянек, кормилиц самого императора Александра Александровича и его детей. Для гостей заказывали специальные подарки. Разговор шел на «ты» без упоминания титулов. Никакой роскоши не наблюдалось — обычная, домашняя, семейная обстановка.

В новогодние праздники в обязательном порядке в Аничковом дворце принимались дети из приютов и учреждений, которые находились под патронажем императрицы Марии Федоровны, таких как общество призрения неимущих детей, училищ различного направления, школ трудолюбия и других подобных заведений. Также праздник устраивался в самих учреждениях непосредственно при участии государыни.

После кончины Александра Третьего его сын — государь Николай Второй — оставил Аничков дворец в полном владении вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Она оставалась там хозяйкой до мая 1916 года, то есть до момента, когда покинула Россию. Однако Мария Федоровна продолжала поздравлять с церковными и светскими праздниками служащих дворца: присылала им подарки и денежные суммы. Последний раз такие поступления от вдовствующей императрицы пришли в Аничков дворец на Рождество и Пасху 1917 года.

Вновь перемены

Октябрьская революция внесла изменения в календарную историю России. Уже 16 ноября 1917 года Совет народных комиссаров во главе с Лениным рассмотрел вопрос о новом счислении времени. 24 января 1918 года принимается декрет «О введении в Российской республике западноевропейского календаря». Таким образом, христианские праздники верующие продолжали встречать по юлианскому календарю, неверующие жили по новому декрету. Образовались новый стиль и старый.

Рождество по большевистскому календарю значилось после Нового года. Впрочем, делалось все, чтобы о Рождестве Христовом вообще забыли в Стране Советов. Даже новогоднюю елку запретили. Правда, через шесть лет вернули ель на законное место: позволили устанавливать ее в Новый год. Естественно, украшения на лесной красавице уже были другие.

До революции существовали негласные правила украшения елки. Верхушку венчала «Вифлеемская звезда». Стеклянные шары или настоящие яблоки символизировали запретный плод, который вкусили наши прародители Адам и Ева. Всевозможные узорные пряники и печенье напоминали о пресных хлебцах, которые употребляли в церкви при обряде причастия. По мере развития цивилизации все упростилось. На еловых ветвях стали развешивать разноцветные игрушки, фонарики, корзинки… В первые советские годы шары и фонарики заменили трактора и комбайны из бумаги. На макушке ели непременно красовалась пятиконечная звезда.

Также изменилось одеяние Деда Мороза. В царское время он надевал перчатки непременно трехпалые. Это символизировало святость всего того, что он дает из своих рук. Крестились опять же тремя перстами. В советское время Дед Мороз надевал простые красные теплые варежки. Однако во все времена дети получали от Деда Мороза подарки и водили вокруг елки хороводы. Раньше ребенку иногда разрешалось залезть на украшенное дерево, чтобы достать понравившуюся игрушку или конфету. После праздника в дореволюционное время оставшиеся игрушки снимали с елки и раздавали детям.

В первые десятилетия советской власти Рождество и старый Новый год праздновали в обстановке строжайшей тайны. Запросто могли арестовать и отправить в «места не столь отдаленные» за антисоветскую деятельность. Но чем дальше в историю уходили сталинские времена, тем все более открыто отмечали Рождество и старый Новый год. А в наше время это уже узаконенные праздники. И до сих пор в России и встречают дважды Новый год.