Аэродром в Сеще и Анна Морозова

В сотне километров к северо-западу от Брянска расположен поселок Сеща, численность населения которого до войны составляла порядка 500 человек. Еще с 1930-х годов здесь действовал крупный военный аэродром, характерной особенностью которого было круговое расположение рулежных дорожек. В бухгалтерии 130-го бомбардировочного полка, базировавшегося на аэродроме, работала вольнонаемным делопроизводителем Анна Морозова, молодая женщина, родители которой переехали в Сещу из Брянска. Началась война, и налеты вражеской авиации стали обычным явлением в жизни тихого прежде поселка. Однако летчики Геринга бомбили Сещу «аккуратно». У руководства люфтваффе были свои виды на местный военный аэродром, который они собирались значительно расширить, превратив в крупнейшую базу дальней бомбардировочной авиации Геринга. Когда фашисты были уже рядом, Анна попросилась на фронт. Ей отказали, дав вместе с тем понять, что для нее найдется дело и в оккупированной Сеще, пусть ждет сигнала.

Уже 9 августа немцы вошли в поселок, а через две недели на бетонке приземлилась первая эскадрилья мессершмитов-110. Местным жителям, которые не смогли или не решились эвакуироваться на восток, надо было думать о выживании. Волей-неволей они устраивались в различные ремонтные, вспомогательные службы, которыми быстро обрастал аэродром, теперь уже германский. 21-летняя Аня Морозова получила место прачки. Ее жизнерадостный, живой характер скрывал от окружающих терзавшие ее мысли. Ну почему она не добилась отправки на фронт добровольцем! Сейчас громила бы с оружием в руках врага, а не обстирывала этих фрицев. Но нужно было поднимать двух малолетних сестренок, заботиться о больных родителях…

У жителей поселка особую ненависть вызывали те немногие земляки, кто добровольно пошел служить немцам. А более других — старший полицай Константин Поваров, крепкий и статный молодой человек, изучающий взгляд которого словно просвечивал людей на предмет их возможной связи с партизанами. Никто в Сеще даже не догадывался, что Поваров является офицером военной разведки Красной армии и что он пошел в услужение к врагу по заданию своего руководства с целью организовать в поселке подполье. Костя держал связь с «дядей Васей» — старшим лейтенантом Василием Алисейчиком, от которого, в свою очередь, донесения поступали в партизанский отряд капитана Данченкова, базировавшийся в дремучем Клетнянском лесу. Далее радиограммы летели в штаб 10-й армии, откуда уходили в Центр.

Таким образом, канал связи был налажен, вот только отправлять по нему приходилось второстепенную информацию. Константин имел своих людей на железной дороге, в окрестных селениях, но к секретам фашистской авиабазы подобраться не удавалось. Вся прилегающая территория находилась на особом режиме. Нужны были свои люди внутри базы.

Вот и пришла пора будить «спящего агента» — Анну Морозову, у которой, правда, не было ни малейшего опыта разведывательной работы. Но выбирать не приходилось.

Анна долго не могла прийти в себя от изумления, когда долгожданный сигнал передал ей всеми ненавидимый полицай с белой повязкой на рукаве. Тем не менее контакт был установлен.

Анна, несмотря на молодость и горячность натуры, все же умела разбираться в людях. Она поверила откровениям Константина и радостно согласилась помогать ему во всем.

С этого момента началась история Сещинского подполья. Анна привлекла в организацию тех своих подруг, кому безраздельно доверяла, а также некоторых знакомых девушек из обслуживающего персонала немецкой воинской части. В сплоченную группу начинающих разведчиц вошли Паша Бакутина, Люся Сенчилина, Лиза Корнеева, Мария Иванютич, Вера Киршина, Аня Полякова, Таня Василькова и Мотя Ерохина. На первых порах действовали по обстановке.

Однажды на железнодорожную станцию Сеща прибыл немецкий товарняк. На вагонах красовалось стилизованное изображение желтого слона. Это была эмблема химических войск вермахта. Центр поручил подпольщицам раздобыть новый противогаз, предназначенный для работы с химическим оружием.

Противогаз выкрал у пьяного немецкого фельдфебеля подросток Саша Барвенков. Добычу переправили в лес партизанам, а оттуда самолет доставил ее на Большую землю. И все же та информация, которой Центр интересовался в первую очередь, оставалась недоступной для девушек. Ведь их не пускали ни в штаб, ни за проходную военных объектов. Простой, но весьма эффективный метод сбора сведений, основанный на подслушивании бесед вражеских офицеров, тоже не годился, поскольку ни одна из разведчиц не знала немецкого языка. Но, как говорится, лиха беда начало.

На различных объектах авиабазы работали военные строители, мобилизованные в немецкую армию из населения порабощенных фашистами европейских стран. Этот контингент имел более широкий доступ к аэродромным службам. Наблюдательная Анна обратила внимание на группу молодых поляков, которые явно тяготились своими обязанностями.

Завязать как бы случайное знакомство, а затем устроить совместную вечеринку не составляло труда. Поляки сами искали связи с партизанским подпольем. В организацию Морозовой вошли Ян Тима (Ян Большой), Ян Маньковский (Ян Маленький), Стефан Гаркевич и Вацлав Массьяш. Позже к ним присоединились чехи — унтер-офицер Венделин Рогличка, Герн Губерт и другие. С расширением подполья качество добываемой разведчиками информации стало значительно весомее.

Рогличка, служивший счетоводом в штабе капитана Арвайлера, коменданта аэродрома, добывал графики полетов, схемы запасных аэродромов и даже планы карательных операций против партизан. Чех привлек к себе в помощники немецкого военнослужащего Альфреда Бейзлера. Им удалось скопировать карту с нанесенными на нее штабами, складами, казармами, гнездами противовоздушной обороны, а также точным обозначением мест стоянок самолетов с указанием их количества на каждой.

Вскоре эта карта оказалась в разведотделе штаба Западного фронта, после чего наша авиация совершила массированный налет на Сещинский аэродром. Бомбили точно по целям. Потери люфтваффе: 22 самолета сгорели полностью, еще 20 получили серьезные повреждения, три были сбиты при попытке подняться в воздух. Аэродром, как боевой узел, вышел из строя минимум на неделю. Такие налеты, основанные на точных разведданных, наша авиация проводила регулярно.

Всю получаемую информацию Анна передавала Косте Поварову. Зная о том риске, которому ежедневно подвергался ее командир, по-прежнему ненавидимый земляками, Анна предложила ему однажды открыть свою истинную роль хотя бы нескольким, наиболее доверенным членам подполья. Пускай они тоже знают, что он — свой! Поваров категорически запретил ей даже думать об этом. А затем случилась беда.

23 сентября 1942 года при очередном посещении Клетнянского леса Костя погиб, взорвавшись на партизанской мине. С этого дня руководителем Сещинского подполья стала 22-летняя Анна Морозова.

…Тем временем по секретному соглашению между Москвой и Лондоном в СССР начали поступать английские магнитные мины «Моллюск», предназначенные для диверсий и ведения партизанской войны. «Моллюск», оснащенный таймером, можно было прочно прикрепить к любой металлической поверхности одним движением руки. Несколько сотен таких мин получила партизанская бригада Данченкова.

Часть «Моллюсков» была переправлена подпольщикам Сещи. Мины выносили из леса девушки-подпольщицы, уложив их на дно корзин и замаскировав сверху грибами, яблоками, зеленью. Уже в поселке мины принимал 17-летний Ваня Алдюхов, который провозил их на территорию аэродрома на запряженной повозке в бочке с водой.

Использовать мины по назначению подпольщики начали накануне операции «Цитадель», то есть в июне 1943 года. Рискуя жизнью, мины ставили поляки, а также Иван Алдюхов и его 13-летний брат Саша.

Мины взрывались примерно через час после вылета самолета с аэродрома. Количество «пропавших без вести» истребителей и бомбардировщиков росло как на дрожжах. Только в период Курской битвы отважные подпольщики из группы Морозовой уничтожили 16 вражеских стервятников.

Фашисты терялись в догадках, что могло послужить причиной исчезновения самолетов, ведомых опытными асами.

Поначалу решили, что дело в саботажниках, которые умышленно повредили какие-то детали при сборке самолетов на заводе. Но однажды вылет трех самолетов, на которые Ян Большой и его товарищи уже установили мины, был задержан на час. Едва они успели взлететь, как взорвались прямо над аэродромом, на глазах десятков очевидцев. Немцы поняли, что диверсантов надо искать здесь, в Сеще.

Гестапо взялось за дело засучив рукава. По Сеще прокатилась волна арестов. В числе задержанных оказались Ян Большой и Стефан Гаркевич, но им удалось бежать. Анна переправила их в лес, к партизанам. Еще раньше был арестован Ян Маленький. У него в доме нашли оружие, которое он хранил, нарушив элементарные правила конспирации. Еще имелась возможность вырваться на свободу, но его побег мог погубить Люсю Сенчилину, ставшую его женой и ожидавшую ребенка. Ян предпочел остаться под арестом, зная, что его ждут жестокие пытки. Он умер, никого не выдав.

В гестаповских застенках погибла Матрена Ерохина, которая занималась доставкой мин на аэродром. Отважная девушка была замучена фашистами, но не назвала никого из своих соратников. Последней жертвой палачей стал Иван Алдюхов, который был схвачен в тот момент, когда прикреплял «Моллюск» к самолету. Юного подпольщика расстреляли 18 сентября 1943 года. А 20 сентября Сещу освободила Красная армия.

…Анну Морозову восстановили в комсомоле и представили к награде. Немало порадовало ее и то, что Косте Поварову вернули в глазах земляков доброе имя.

Фронт катился все дальше на запад, но приспособиться к мирной жизни ей никак не удавалось. Анна обратилась с просьбой направить ее на фронт. Учитывая опыт работы в подполье, Анну зачислили курсантом школы разведчиц-радисток, а после завершения учебы включили в разведывательно-диверсионный отряд «Джек», которому предстояло действовать в тылу врага, на территории Восточной Пруссии. Псевдоним она выбрала себе сама — «Лебедь».

Кроме Ани, в группу вошли вторая радистка — Зина Бардышева, а также восемь разведчиков, возглавлял которых капитан Павел Крылатых, имевший за плечами три «ходки» во вражеский тыл.

В ночь на 27 июля 1944 года десант, поднявшийся на двухмоторном «Дугласе» в темное небо с аэродрома под Сморгонью, был сброшен на лес к северо-западу от Кенигсберга. Эта местность, кстати говоря, когда-то являлась охотничьим заповедником Гогенцоллернов.

При приземлении никто из десяти парашютистов не пострадал, но сосны в лесу были высокими, и шесть парашютов повисли на деревьях, демаскируя место высадки.

Другая неприятность — не удалось найти грузовой парашют, к которому крепился тюк с запасными комплектами батарей для раций, боеприпасами, а также двухнедельным запасом продовольствия.

Но делать нечего: надо было уходить как можно дальше от места десантирования, отрываться от погони.

Ранним утром немецкий самолет-разведчик, пролетавший над Долиной лосей, обнаружил парашюты на соснах.

О том, что русские сбросили десант под Тильзитом, на расстоянии всего двух-трех ночных переходов от ставки Гитлера «Вольфшанце», было немедленно доложено Эриху Коху, гауляйтеру Восточной Пруссии.

Коха охватила паника, ведь прошла всего неделя, как в том же «Волчьем логове» заговорщики пытались убить фюрера. На поиски диверсантов были брошены крупные силы полиции безопасности и СС.

Вскоре преследователи нашли повисшие на соснах парашюты, а затем отыскали и грузовой парашют. Тем временем немецкие «слухачи» засекли выход в эфир радисток группы.

Пеленгаторы точно указали, в каком квадрате леса скрывались беглецы. Погоня настигла наших разведчиков на третью ночь у моста через реку Парве. Группа «Джек» вынуждена была принять бой. Прикрывая отход своих подопечных, погиб ее командир Павел Крылатых. Его место занял разведчик Николай Шпаков, которому удалось увести людей в безопасное место.

На протяжении последующих двух месяцев радистки группы Анна и Зина передавали в Центр радиограммы, содержавшие сведения исключительной ценности о линии укреплений «Ильменхорст», протянувшейся от литовской границы на севере до Мазурских болот на юге.

Об этом укрепленном районе, превосходившем своей мощью знаменитую «линию Зигфрида», советскому командованию прежде не было известно.

Разведчики захватили двух языков из военно-строительного управления Тодта, которые рассказали о возводящихся в лесах Восточной Пруссии тайных диверсионных базах с запасами оружия, боеприпасов и продовольствия.

В Центр уходила также оперативная информация о перевозках живой силы и техники врага по железной дороге Кенигсберг — Тильзит.

…Облавы и прочесывания местности не прекращались. Группа несла потери. Уже после того, как в ней осталось семь бойцов, без вести пропал во время ночного боя командир группы Николай Шпаков. Разведчиков возглавил Иван Мельников, первой помощницей которого стала Анна Морозова.

В лесу было вдоволь дичи, в том числе секачей, лосей, оленей. Но разведчики голодали. Несмотря даже на то, что им прислали винтовку с глушителем. Первая же попытка развести огонь для приготовления пищи выдала бы их с головой. Местное население было настроено крайне враждебно по отношению к «чужакам». Любой егерь или объездчик, заметив поднимавшийся над перелеском дымок, тут же доложил бы об этом в гестапо.

Вот и приходилось соблюдать правила конспирации, полагаясь на продовольственные пайки, которые иногда сбрасывали с самолетов. Долгожданные тюки приходилось искать среди болот и окультуренных лесных угодий, нередко разделенных на участки многорядными мотками колючей проволоки. Наши бойцы осунулись, похудели и в стиле черного юмора иногда именовали себя «лесными призраками».

Между тем командование 3-го Белорусского фронта ставило все новые задачи, требовало действовать активней, брать языков, наблюдать за вражескими объектами и дорогами, чаще выходить в эфир.

…Полили затяжные осенние дожди. Негде было просушить насквозь промокшую одежду. Небо надолго обложило низкими тучами. Из-за нелетной погоды доставка грузов с продуктами практически сошла на нет. На фронте установилось затишье, а это означало, что помощь придет еще не скоро. Ночевать старались в стогах сена, заготовленного немецкими егерями для зимней подкормки лосей и оленей. Разведчики с тревогой ожидали выпадения снега. Пятнистые маскхалаты, следы на снегу делали их легкой добычей для охотников.

В середине ноября в расположение группы «Джек» десантировался с парашютом новый командир, присланный Центром, лейтенант Анатолий Моржин, которому доводилось бывать и в Клетнянском лесу, и под Сещей. Он сообщил, что, несмотря на тяжелейшее военное положение Германии, Гитлер продолжает держать в Восточной Пруссии и Польше крупную группировку вермахта. Разведгруппа «Джек» должна собирать как можно больше информации о размещении этих частей.

Моржин намеревался вести своих бойцов в новый район действий, под Растенбург. Однако, видя их физическое состояние, обратился радиограммой к командованию за разрешением отвести свою группу на юг, в Польшу. Центр пошел навстречу.

…До старой польской границы добрались вьюжной декабрьской ночью. Теперь их оставалось только четверо: командир Анатолий Моржин, разведчик Иван Мельников и радистки — Аня и Зина.

Зато в этой глухой Мышинецкой пуще разведчиков готовы были приветить в любом крестьянском доме. Среди местных жителей, которых Гитлер собирался поголовно переселить в Варшавское генерал-губернаторство, передав их земли колонистам из рейха, не нашлось ни одного предателя. Впервые за последние месяцы разведчики досыта отведали горячей пищи и попарились в жарко протопленной бане. Во избежание внезапной облавы, которую фашисты могли провести в любой момент, поляки посоветовали гостям обосноваться в хорошо замаскированной лесной землянке недалеко от деревни Вейно. Вскоре прибыл груз с Большой земли.

Моржин планировал составить со слов местных жителей, многие из которых бежали с работ по рытью немецких окопов, карту оборонительных поясов, прикрывавших южные и юго-восточные подступы к Кенигсбергу. Но развернуться в полную силу группе «Джек» так и не удалось. Каратели появились неожиданно.

Моржин приказал радисткам отползать в густой лес, а сам вместе с Мельниковым до последнего прикрывал их отход автоматным огнем. Из этой ловушки выскользнуть удалось только Анне Морозовой.

Поляки связали ее с десантной группой капитана Черных, которая была сброшена под Мышинец в ноябре разведотделом штаба 2-го Белорусского фронта.

Капитан Черных вместе с небольшим отрядом польских партизан Армии Людовой пытался оторваться от фашистов и найти убежище в плавнях полноводной реки Вкра. Ночью каратели окружили хутор, на котором сводный отряд остановился на отдых.

Осажденные, не растерявшись, пошли на прорыв. Среди тех, кто вырвался из смертельного кольца, была и Анна Морозова. Плавни, подступавшие к не замерзавшей зимой реке Вкра, были уже рядом, когда в левое запястье Анны, прямо в ремешок от часов, ударила пуля. Партизаны спрятали раненую разведчицу за болотцем, в лозняке.

Свидетелем последнего боя Анны стал старый смолокур Павел Янковский, который прятался неподалеку среди высоких пней. Из своего пистолета она уложила троих гитлеровцев, затем прижала здоровой рукой последнюю гранату к груди и зубами вырвала кольцо…

Анна Афанасьевна Морозова, «Лебедь», погибла 31 декабря 1944 года вблизи польского города Плоцк.

…Подвиг героев Сещинского подполья долгие годы оставался в тени. Впервые рассказал об этом эпизоде Великой Отечественной войны военный разведчик Овидий Горчаков, выпустивший в 1960-м году документальную повесть «Вызываем огонь на себя», написанную в соавторстве с польским писателем Пшимановским.

По мотивам повести режиссер Сергей Колосов снял одноименный телесериал с Людмилой Касаткиной в главной роли. Показ начался 16 февраля 1965 года по Первому каналу телевидения, вызвав широкий резонанс в советском обществе. После завершения демонстрации в руководящие органы страны хлынул поток писем и обращений с предложением присвоить Анне Морозовой звание Героя Советского Союза. Уже 8 мая того же 1965 года высокое звание было присвоено отважной разведчице посмертно. Одновременно польское правительство удостоило ее ордена «Крест Грюнвальда» 2-й степени.

В 1973 году был снят фильм «Парашюты на деревьях», воскрешавший прусско-польские события из биографии Морозовой.

Несмотря на дующие ныне холодные политические ветры, поляки заботливо ухаживают за могилой Анны, приносят сюда цветы. 28 июня 2010 года, в канун впервые отмечавшегося Дня партизана и подпольщика, на месте захоронения разведчицы в польском поселке Радзаново Мазовецкого воеводства была установлена гранитная плита с фотографией и памятной надписью на русском и польском языках.

Что касается аэродрома в Сеще, то он несет свою службу и в наши дни. Здесь базируются самолеты Ан-124-100, которые ежегодно в День Победы принимают участие в воздушном параде на Красной площади в Москве.

Дата публикации: 2 февраля 2015