Анна Фёдоровна Камаева. Михаил Иванович Филоненко

Если бы будущая разведчица Анна Камаева (в замужестве Филоненко) родилась не в ноябре 1918 года, а на несколько месяцев раньше, то, кто знает, не стали бы позднее утверждать, что именно с нее списана судьба героини популярного фильма режиссера Александрова «Светлый путь» с Любовью Орловой в главной роли?

Деревня в Подмосковье, традиционная русская изба, многодетная iкрестьянская семья, неизбалованное детство, затем школа-семилетка, фабрично-заводское училище – приметы типичной биографии представителя сельской молодежи сталинского призыва.

После училища Аня поступила на московскую ткацкую фабрику «Красная Роза» и уже в 1935-м стала стахановкой, обслуживая рекордное количество станков. Вскоре коллектив выдвинул ее кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. И заседать бы Аннушке в Кремле, если бы избирком не отвел ее кандидатуру на том законном основании, что девушке еще не исполнилось 18…

Новый крутой поворот в ее судьбе произошел в 1938 году, когда Анну направили по комсомольской путевке на работу в органы госбезопасности.

Лишь накануне в стране прошла «большая чистка», от которой пострадали и сами «чистильщики» – сотрудники органов ГБ, куда, наряду с другими подразделениями, входила и внешняя разведка, именуемая в документах ИНО (Иностранный отдел) НКВД.

Репрессиям подверглась почти половина советских разведчиков-нелегалов. В иных резидентурах, некогда крупных, осталось по два-три оперативных работника, другие резидентуры и вовсе были ликвидированы.

Власти все же спохватились, и уже в том же, 1938 году политбюро приняло решение об укреплении штатов спецслужб. В частности, ввиду острой нехватки кадров в разведке создавалась ШОН – Школа особого назначения НКВД.

Вот под этот-то секретный призыв и угодила Анна Камаева.

Уцелевшие наставники пытались в короткий срок привить слушателям навыки универсального разведчика.

Анна изучала радиодело, тренировалась в стрельбе из пистолета и автомата, учила финский, испанский и польский языки…

Ее успехи в деле освоения «шпионской науки» были, очевидно, столь весомы, что после окончания ШОН в 1939 году Анну не просто зачислили в штат внешней разведки, но и предоставили ей должность в центральном аппарате Иностранного отдела.

Молодая сотрудница вела оперативные дела разведчиков-нелегалов, работавших в странах Европы.

С первых же недель Великой Отечественной войны Анна Камаева была зачислена в состав специального подразделения – Особой группы, сформированной при наркоме внутренних дел. Руководил группой легендарный разведчик Павел Судоплатов. Ее ударным кулаком являлась знаменитая ОМСБОН – отдельная мотострелковая бригада особого назначения, среди бойцов которой находились лучшие советские спортсмены, а также политические эмигранты, осевшие в СССР.

В суровые октябрьские дни 1941-го, когда немцы упорно рвались к столице, чекисты получили задание до последнего защищать центр Москвы и особенно Кремль. Обо всех мероприятиях, проведенных группой Судоплатова, надо рассказывать отдельно (подобные акции по своей линии реализовала также военная разведка). Здесь же отметим, что немало чекистов планировалось оставить для диверсионно-разведывательной деятельности в городе на случай его захвата немцами. Готовилась серия покушений на Гитлера, объявись он в Москве для участия в торжествах. Исполнительницей одной из акций возмездия была определена Камаева. Есть версия, что это задание она получила лично от Берии. Как бы там ни было, но врага отбросили от столицы, и планы тайной войны на улицах Москвы остались невостребованными.

Тiем не менее бои продолжались, и Анна в составе партизанского отряда совершала рейды по ближним вражеским тылам, участвуя в проведении крупномасштабных диверсий.

Командир отряда представил ее к награде, и вот Анну Камаеву вызвали в штаб Западного фронта, которым командовал Жуков. В приемной Анна увидела молодого лейтенанта, который только что вышел от командующего, получив из его рук орден. По цвету петлиц на гимнастерке молодого офицера Анна поняла, что они оба служат по одному и тому же ведомству.

Офицер перехватил ее взгляд, и в его глазах вспыхнул ответный интерес.

Такова версия первой встречи Анны Камаевой с ее будущим мужем Михаилом Филоненко. Но все-таки это, скорее всего, легенда. Надо полагать, Михаил и Анна познакомились все же в своем управлении, но в силу обстоятельств военного времени эта романтическая история тогда не могла иметь логического продолжения.

Их дороги, едва пересекшись, снова разошлись.

Оба сражались в партизанских отрядах, но в разных районах боевых действий.

Когда непосредственная угроза Москве миновала, молодую женщину отозвали в столицу. Какое-то время работала в центральном аппарате 4-го управления (бывшая Особая группа) НКВД, затем была направлена на курсы иностранных языков при Высшей школе НКВД в Москве, где совершенствовала знание испанского, одновременно углубленно изучала португальский и чешский языки.

Столь своеобразный подбор языков вызывает вопросы. Зачем советскому разведчику португальский? Какие такие тайны можно разузнать в небольшой бедной стране, затерянной на краю Европейского континента? Однако недоумение рассеивается, если вспомнить, что на португальском говорят также в Бразилии – крупнейшей стране Латинской Америки.

Руководство разведки уже тогда, в суровую военную пору, планировало для нее особую миссию после войны.

Впрочем, еще в военные годы Анне довелось совершить секретную поездку в экзотические края.

В октябре 1944-го ее направили в Мексику, в распоряжение резидентуры нашей внешней разведки. Планировалась дерзкая операция по освобождению из тюрьмы Рамона Меркадера, бывшего испанского партизана, который отбывал 20-летнее заключение за убийство Троцкого.

Анна активно участвовала в разработке плана нападения, была в курсе всех подробностей. Однако в последний момент Центр отменил операцию. Камаева получила приказ вернуться на родину.

В Москве она снова встретилась с Михаилом. Уже не лейтенант, а капитан, он заметно возмужал, выглядел бодрым и подтянутым, вот только при ходьбе прихрамывал, опираясь на тросточку. Это был результат тяжелого ранения, полученного в Польше при выполнении диверсионной акции.

Вообще, Михаил был всего на год старше Анны.

Уроженец Луганской области, он с 14 лет трудился в шахте, пока новые веяния не привели его в стены Тушинского авиационного училища. В предвоенный период занимал ответственную должность технического приемщика завода № 22 в Москве.

Военное лихолетье встретил в составе того же знаменитого 4-го управления НКВД, в котором несла свою службу и Анна. В 1941–1942 годах командовал разведывательно-диверсионным отрядом «Москва», совершавшим рейды по Подмосковью. Позднее был комиссаром в партизанском отряде «Олимп», действовавшем на территории Украины, руководил группой разведчиков в оккупированном Киеве.

Ежечасно рискуя жизнью, люди Михаила добыли сведения, которые помогли нашему командованию определить наиболее подходящие участки для форсирования нашими войсками Днепра в ноябре 1943-го.

Затем диверсии во вражеских тылах в Польше, тяжелое ранение. Наконец, выздоровление, мирная Москва…

Встретившись вновь, Михаил и Анна уже не захотели расставаться и поженились в том же, 1946 году. Анна взяла фамилию мужа. Вскоре у них родился сын Павлик.

Надо полагать, известие о бракосочетании двух фактических сослуживцев было позитивно встречено их руководством. Разведки всего мира предпочитают посылать в чужие страны не одиночек, а семейные пары. Ведь супружеская чета выглядит в глазах неприятельской контрразведки более надежно и основательно, вызывает меньше подозрений.

С этого момента процесс подготовки к дальней поездке начал проходить и Михаил. Путь семьи в Латинскую Америку занял не один год.

В ноябре 1951 года супруги Филоненко вместе с 4-летним сынишкой перешли советско-китайскую границу в буквальном смысле слова «по контрабандистской тропе», утопая по пояс в снегу. Дело в том, что, согласно легенде, они уже перевоплотились в «беженцев из Чехословакии».

До Харбина добрались благополучно. Анна, которая отправилась в дорогу беременной, родила здесь дочь.

Как и подобает ревностным католикам, родители окрестили новорожденную в местном католическом храме.

Спустя какое-то время семья перебралась в Шанхай.

В этом пестром китайском мегаполисе с давних пор обосновалась крупная европейская колония общей численностью до миллиона человек.

Европейцы обитали в обособленных кварталах, пользовались разного рода привилегиями. Однако после провозглашения в 1949 году КНР народная власть отменила старые порядки, что вызвало массовый отток европейцев из Шанхая.

В ту пору эмигрантов европейского типа, покинувших Шанхай, можно было встретить в любой точке планеты, и это никого не удивляло. В определенной степени это обстоятельство учитывала наша разведка при составлении легенды для семьи Филоненко – «беженцев из Чехословакии».

С середины 1940-х советская разведка понесла серьезные потери в США. Одна только предательница Элизабет Бентли, которую западная пресса окрестила «королевой красных шпионов», явившись в ФБР, назвала имена 87 «кремлевских агентов». Москве пришлось срочно отзывать часть своих людей, а другим советовать «залечь на дно».

На волнах антисоветской истерии в США ужесточилось законодательство о внутренней безопасности, миллионы госслужащих и сотрудников частных фирм подверглись проверке на лояльность. Бесновалась комиссия сенатора Маккарти по расследованию антиамериканской деятельности. Жертвами охоты на ведьм стали, как считают, более ста тысяч человек.

Для решения этой непростой задачи в США прибыл разведчик-нелегал Фишер, получивший позднее известность как Рудольф Абель.

Аналогичную роль в Латинской Америке, которую Вашингтон считал неоспоримой зоной своего влияния, должны были сыграть супруги Филоненко («Фирин» и «Зина»). Им предстояло прочно осесть в Бразилии и выйти на ценные источники информации политического, военного и делового характера, отслеживать связи латиноамериканских режимов с северным сюзереном и добывать сведения о присутствии американского флота в Южной Атлантике.

Накануне отъезда супругов в эту многотрудную, многолетнюю командировку их принял министр иностранных дел СССР Молотов, который одновременно возглавлял в то время Комитет информации, объединивший под своей крышей военную и политическую разведки.

Подчеркнув важность предстоявшей им миссии, Молотов дал понять, что проникновение в высшие правительственные и военные эшелоны власти ведущих латиноамериканских государств должно стать трамплином в организации масштабной агентурно-оперативной разведки на территории Соединенных Штатов.

Совершив несколько «ознакомительных» поездок в различные страны региона, «беженцы из Чехословакии» остановили свой выбор на Бразилии и в начале 1954 года прибыли в эту страну, как говорится, «с вещами», надеясь обрести в ней вторую родину.

Глава семейства выдавал себя за разворотистого бизнесмена, однако первая же попытка создать коммерческую фирму быстро провалилась по причине полной неопытности Михаила Ивановича в сфере предпринимательства.

Между прочим, эта неудача ставила под удар всю легенду.

В Бразилии, да и в Латинской Америке вообще, нельзя было вести жизнь преуспевающего дельца, заводить нужные связи, не имея легальных источников дохода.

Михаил, всегда находивший поддержку у Анны, не пал духом и, что называется, пошел ва-банк.

Проанализировав ситуацию, он начал играть на бирже, и вскоре удача улыбнулась ему. Вложив появившиеся средства в новое дело, не повторяя прежних ошибок, Михаил добился того, что его коммерческое предприятие начало приносить доход.

Уже через какой-то год он получил известность как владелец преуспевающей фирмы. В свою очередь, это давало возможность ездить не только по всей Бразилии, но и по сопредельным странам, расширять связи, постепенно выходя на те круги, которые, собственно, и являлись источником конфиденциальной информации политического и военного характера.

Прошло еще немного времени, и легальное положение семьи разведчиков упрочилось настолько, что они смогли приступить к реализации самых смелых планов.

Отныне Михаил Иванович не отказывал себе в удовольствии пригласить на собственную виллу и угостить изысканным обедом многих министров правительства, людей из окружения президента. Гостей встречала хозяйка дома Анна Федоровна, всегда приветливая и хлебосольная.

Порой доверительные беседы затягивались далеко за полночь, у гостей развязывались языки, и многие из них, пытаясь набить себе цену, сами были не прочь выпятить собственную осведомленность касательно «закрытых» тем. Ругали американцев, которые требовали от бразильского правительства поддержки по всем основным вопросам международной политики. Разумеется, много сплетничали о распрях внутри местной элиты, о том, кто действительно «серьезный парень», а кто просто «мыльный пузырь».

Никому из гостей и в голову не могло прийти, что это милое семейство, в котором подрастали трое очаровательных ребятишек (в Бразилии у супругов Филоненко родился еще один сын – Ваня), каким-либо образом связано с советской разведкой.

Между тем накануне каждой сессии Генеральной Ассамблеи ООН в папку советской делегации поступали документы, содержавшие важную информация о позиции стран латиноамериканского региона и уровне их поддержки политики США по тем или иным конкретным вопросам. Эти сведения добывали супруги Филоненко.

Парадоксально, но среди «приятелей» Михаила Ивановича оказался и парагвайский диктатор Стресснер, бывший офицер германского вермахта и большой знаток стрелкового оружия. Причиной сближения как раз и стала меткая стрельба нашего разведчика на охоте, свидетелем чего случайно оказался хозяин Парагвая. Потом Стресснер не раз приглашал «ворошиловского стрелка» поохотиться на крокодилов. «Дядюшка Альфредо» настолько доверял своему гостю, что посвящал его во многие тайны, в частности касавшиеся сотрудничества спецслужб латиноамериканских государств между собой, а также с ЦРУ.

Не обходилось, однако, без эксцессов.

Однажды Центр направил в помощь супругам, перегруженным множеством заданий, молодого сотрудника. Михаил Иванович встретился с московским гостем в небольшом тихом ресторане в Рио-де-Жанейро. По легенде, визитер должен был играть роль начинающего бизнесмена, стремившегося установить деловые отношения со старшим партнером. Но кто бы мог подумать, что скромный с виду посланец «конторы» окажется страстным любителем красивой жизни!

Он без остановки налегал на спиртное, затем принялся громко напевать, после чего заказал оркестру популярную танцевальную мелодию и вдобавок пустился в пляс.

Нечего и говорить, что экстравагантное поведение бойкого напарника привлекло внимание всех посетителей ресторана. Михаил Иванович поспешил отвезти гуляку в гостиницу, после чего отправил в Центр шифровку с просьбой срочно отозвать «помощника» назад, пока тот не успел еще наломать дров.

Как-то раз Михаил Иванович отправился в дальнюю деловую поездку. Спустя какое-то время по радио сообщили об авиационной катастрофе, назвав номер рейса.

У Анны Федоровны сердце оборвалось: это был тот самый самолет, на котором летел ее муж. Самые черные мысли хороводили в ее голове, когда с улицы послышался шум и в дом вошел живой и невредимый Михаил Иванович.

Как оказалось, накануне поездки он проводил встречу с важным источником информации и вынужден был задержаться. Самолет улетел без него…

Но опасность подкрадывалась и с другой стороны.

Американские спецслужбы давно уже искали «Зину», чье описание им было известно, так как она работала в легальном аппарате нашей разведки в 1945 году в Монтевидео под «крышей» торговой миссии (в период ее мексиканской командировки).

Павел Судоплатов пишет в своих мемуарах: «Руководители нашей нелегальной службы Комитета информации, а позднее 1-го управления КГБ шли на совершенно неоправданный риск, вызывая Филоненко на конспиративные встречи в Уругвай, в Монтевидео. Хотя поездка из Рио-де-Жанейро в Монтевидео была относительно легкой с точки зрения пограничного режима, нелегал-резидент «Фирин» (Филоненко) въезжал в страну и неоправданно рисковал, поскольку местная контрразведка располагала установочными данными на его жену, в том числе, что бывает крайне редка, знала ее подлинную фамилию».

Ситуация резко обострилась в 1957 году, когда в Нью-Йорке был арестован наш резидент Вильям Фишер, назвавшийся при аресте Рудольфом Абелем. При нем могли оказаться документы, где упоминались оперативные псевдонимы супругов Филоненко, что давало выход на их агентурную сеть.

Центр принял решение «заморозить» прежние каналы передачи информации и поддерживать связь с четой Филоненко только по радио. Им доставили быстродействующую коротковолновую радиостанцию, способную «выстреливать» шифрограммы за считаные секунды. Анна Федоровна оперативно освоила это новое для нее средство связи.

Но вот незадача! Радиосигнал не долетал до Москвы, а спутниковой связи в те годы еще не существовало.

В Центре нашли оригинальный выход.

В тот период в Южной Атлантике вела промысел китов советская китобойная флотилия «Слава». В ее состав включили специальное судно, оборудованное мощным узлом связи. Радисты судна, являвшиеся сотрудниками соответствующего ведомства, принимали сигналы от наших «бразильских» разведчиков и ретранслировали их в Москву.

Сам по себе этот факт лучше всяких многостраничных докладов говорит о весомости тех сведений, которые добывали супруги Филоненко.

…Стрессы, увы, не проходят бесследно.

В начале 1960 года Михаил Иванович перенес обширный инфаркт. Работать с прежней нагрузкой он уже не мог.

Москва приняла решение отозвать разведчиков на родину.

Кстати говоря, агентурная сеть, созданная ими и переданная другому советскому резиденту, продолжала успешно действовать еще долгие годы.

До СССР добирались кружным путем, делая остановки в различных странах.

Когда поезд пересек наконец советскую границу, оба разведчика, не скрывая слез радости, запели в унисон: «Широка страна моя родная…» Дети, не знавшие русского языка, с изумлением смотрели на своих родителей.

Внезапно старший сын Павел воскликнул: «Я понял! Вы – русские шпионы!»

После отдыха и лечения разведчики вернулись на службу.

Полковник Михаил Филоненко занял должность заместителя начальника отдела Управления нелегальной разведки, майор Анна Филоненко работала в том же отделе.

Впрочем, уже в 1963-м супруги вышли в отставку.

В начале 1970-х к руководству КГБ обратилась режиссер Татьяна Лиознова с просьбой предоставить студии опытных консультантов в связи с началом съемок телесериала «Семнадцать мгновений весны». Председатель КГБ Андропов, благосклонно относившийся к супругам Филоненко, назвал их имена. Лиознова сблизилась с разведчиками, часто бывала у них в гостях, нередко засиживаясь за разговорами за полночь.

Утверждают, что она многое взяла из черт характера Анны Федоровны для образа радистки Кэт. Будто бы даже расспрашивала разведчицу, не на русском ли языке она кричала во время родов в условиях заграницы.

Анна Федоровна будто бы ответила ей на это, что с течением времени разведчица-нелегал настолько вживается в чужой образ, что даже в состоянии эмоционального шока кричит на неродном языке.

Тем не менее для усиления драматургии сюжета Лиознова прибегла все же к собственной трактовке этого эпизода.

Подружился с разведчиками-консультантами и Штирлиц – актер Вячеслав Тихонов.

Но и в откровенных беседах со своими друзьями-кинематографистами супруги никогда не переходили некой незримой черты, свято храня верность обету молчания.

Михаил Иванович скончался в 1982 году. Анны Федоровны не стало в 1998-м. Только после смерти четы разведчиков были рассекречены их имена. Однако подробности большинства операций с участием «Фирина» и «Зины» еще долго будут находиться под грифом особой секретности.

Дата публикации: 15 июня 2014