Павел I

Поздно вечером 6 ноября 1796 года скончалась Екатерина II Великая. На российский престол вступил Павел I. Знания многих любителей истории об этом человеке и времени его правления базируются на сведениях, содержащихся в Большом Энциклопедическом словаре: «росс. Император с 1796, сын Петра III и Екатерины II. Ввел в государстве военно-полицейский режим, в армии – прусские порядки; ограничил дворянские привилегии, проявлял самодурство. Выступал против революционной Франции, но в 1800 заключил союз с Бонапартом. Убит заговорщиками-дворянами». Вот, в общем, и все…

ПО СВИДЕТЕЛЬСТВУ СОВРЕМЕННИКОВ

К огромному сожалению подобный формальный подход присущ и некоторым историкам, которые ставят в вину Павлу желание навести в государстве порядок после того бардака, что развела матушка Екатерина, и это желание частенько выдают за «пруссофильство». Обвиняют царя в нездоровом поклонении Фридриху II, критикуют союз с Наполеоном и преследование великого русского полководца Александра Васильевича Суворова.

Правда, в последние годы вышло несколько интересных и прекрасно аргументированных работ, посвященных Павлу I, которые напрочь разрушают версию о «коронованном безумце». Приведу несколько высказываний современников императора. Это люди, стоящие в определенном смысле, на разных полюсах – видный декабрист Поджио и начальник тайной полиции при Александре I де Санглен. Поджио: «Павел первый обратил внимание на несчастный быт крестьян и определением трехдневного труда в неделю оградил раба от своевольного произвола, … он первый заставил вельмож и вельможниц при встрече с ним выходить из карет и посреди грязи ему преклоняться на коленях». Санглен: «Павел хотел сильнее укрепить самодержавие, но поступками своими подкапывал под оное. Отправляя, в гневе, в одной и той же кибитке Генерала, купца, унтер-офицера и фельдегеря, научил нас и народ, слишком рано, что различие сословий ничтожно. Это был чистый подкоп, ибо без этого различия самодержавие удержаться не может. Он нам дан был или слишком рано, или слишком поздно. Если бы он наследовал престол после Ивана Васильевича Грозного, мы благословляли бы его царствование…».

В общей системе регламентации и твердого порядка важное место заняла новая система престолонаследия. 5 апреля 1797 года Павел I отменил закон Петра I, объективно поощрявший борьбу разных группировок за овладение троном и ввел принцип, сохранявшийся до 1917 года, о наследовании престола по праву первородства в мужском колене. Женщины получали эти права только при отсутствии всех мужских представителей династии.

Прусский военный агент Брюль: «Император Павел создал в некотором роде дисциплину, регулярную организацию, военное обучение русской армии, которой пренебрегала Екатерина II». Даже Герцен, представивший в своих сочинениях и на страницах вольных изданий целую серию «антипавловских» мыслей и образов, в конце жизни заметил, что «тяжелую, старушечью, удушливую атмосферу последнего екатерининского времени расчистил Павел».

При желании таких высказываний можно набрать не один и не два десятка.

СХОДСТВО В ХАРАКТЕРАХ

Остановлюсь на взаимоотношениях Императора Павла и Александра Васильевича Суворова. Надо сказать, что основными чертами характеров этих людей были упрямство и абсолютная уверенность в собственной правоте. Выражалось это, конечно, по-разному. Суворов считал, что он, победоносный генерал-фельдмаршал, лучше «гатчинского затворника» знает, что требуется русской армии. Павел же, наводя дисциплину в государстве и начав это дело с армии, полагал, что закону, в данном случае – уставу, должны подчиняться все – от рядового, до фельдмаршала. Поэтому, узнав о нарушении своего предписания предводителем (или инспектором, так с приходом Павла стал называться шеф дивизии, причем под дивизией подразумевались округа, в которых войска располагались) Екатеринославской дивизии и письменном отзыве об этом предписании Император повелел: « за сделанный отзыв Фельдмаршалом Графом Суворовым Его Императорскому Величеству, что так как войны нет, ему делать нечего – он отставляется от службы». Приказу этому предшествовала знаменитая история о том, что когда из Петербурга прислали железный полуаршинный прутик – мерку, по которой определялась длина косы у солдата и офицера, Александр Васильевич заявил: «Пудра не порох, букли не пушки, коса не тесак, я не немец, а природный русак», после чего прутик выкинул. Слова эти, обратившись в пословицу, добрались до столицы быстрее, чем письмо Суворова Императору, в котором он писал, что «скучает своим бездействием». 6 февраля 1797 года и последовал Высочайший рескрипт об «отставлении от службы». Справедливости ради следует отметить, что это было не единственное нарушение указов Императора. Согласно личному распоряжению Павла Петровича при высших армейских чинах должны были состоять два фельдъегеря, которых и следовало посылать с депешами в случае необходимости.

К фельдмаршалу Суворову их было послано два – штаб-ротмистр Емелин и поручик Котович, которые и вручили Александру Васильевичу письмо от царского адъютанта Ростопчина. В нем говорилось: «Сиятельнейший граф, милостивый государь! По повелению государя императора, при сем отправляю к Вашему сиятельству двух фельдъегерей, коим и находиться при Вас для посылок вместо употребляемых прежде сего офицеров. Препоручая себя при сем случае в милость Вашу, имею честь пребыть с глубочайшим почтением, сиятельнейший граф, милостивый государь, Ваш покорный слуга Федор Ростопчин».

На это недвусмысленное распоряжение, Суворов отреагировал следующим образом: он послал в столицу своего адъютанта капитана Уткина с письмами частного характера. Уткин был временно задержан, а Александр Васильевич получил императорский рескрипт следующего содержания: «Граф Александр Васильевич! С удивлением узнал я присылку от Вас сюда адъютанта Вашего капитана Уткина с одними только партикулярными (т. е. частными, не имеющими отношения к службе – А.С.) письмами. Почитая употребление таковое не приличным ни службе, ни званию офицерскому, с равным же удивлением вижу, что вы по сию пору не распустили штаба своего. Я приказал здесь упомянутого адъютанта Вашего определить в полк, а вам предписываю остальных адъютантов и прочих чинов, в штабе Вашем находящихся, с получением сего тотчас перечислить в состоящие под Вашею командою полки и к оным их немедленно отправить».

Как видно рескрипт не содержит ни одного оскорбительного слова, наоборот – император вынужден объяснять мотивы своих поступков, хотя самодержец вполне мог этого не делать. Фельдмаршал Суворов же предстает перед нами как нарушитель воинской дисциплины и прямых распоряжений императора. Подобного Павел терпеть не мог, поскольку в государстве может быть лишь один хозяин.

«…НЕ ВРЕМЯ РАССЧИТЫВАТЬСЯ»

Его Императорское Величество не затаил злобу на опального фельдмаршала, ибо когда Австрия и Англия обратились к Павлу с просьбой назначить Суворова главнокомандующим над союзными войсками, Государь прямо сказал графу Ростопчину, тогда управлявшего иностранными делами: «Вот, русские на все пригождаются», после чего взял перо и написал следующий рескрипт: «Граф Александр Васильевич! Теперь нам не время рассчитываться. Виноватого Бог простит. Римский император требует Вас в начальники своей армии и вручает Вам судьбу Австрии и Италии. Мое дело на сие согласиться, а ваше спасти их. Поспешите с приездом сюда и не отнимайте у славы вашей время, у меня удовольствия вас видеть. Пребываю к вам доброжелательным Павел». По сути это было извинение главы государства перед опальным фельдмаршалом, да и дальнейшие события характеризуют Павла с самой лучшей стороны.

В Петербург Суворов прибыл 18 февраля 1799 года и немедленно повергнулся к стопам Императора. Подняв престарелого военачальника, Павел I возложил на него большой крест Святого Иоанна Иерусалимского. Надо подчеркнуть, что в описываемый период орден Святого Иоанна Иерусалимского являлся в России высшим знаком отличия как за военные подвиги, так и за гражданские заслуги. Пожалование «командорства» считалось едва ли не выше награждения орденом Андрея Первозванного, поскольку в этом выражалось еще и наивысшее личное благорасположение императора. А право на награждение этим орденом у Павла Петровича было потому, что когда в начале 1798 года французская эскадра во главе с Наполеоном захватила Мальту, русский император принял предложение рыцарей мальтийского ордена стать их Великим Магистром. Торжественная церемония принятия титула состоялась 29 ноября 1798 года и с того же дня орден Святого Иоанна Иерусалимского вошел в число государственных наград России.

– Господи, спаси Царя! – воскликнул тогда Суворов.

– Тебе спасать Царей! – ответил Император.

– С тобою, Государь, – сказал фельдмаршал, – возможно.

ОТВЕТ ДЕЛОМ

Дальнейшие события принесли Суворову неувядающую славу. Поспешно отступающий перед объединенными русско–австрийскими войсками французский главнокомандующий Шерер расчитывал создать на правом берегу реки Адда оборонительную линию. Река считалась очень серьезной естественной преградой: непроходимая вброд, глубокая и широкая, с обрывистыми берегами.

На пути Суворова лежал город Брешия, в котором находился литейный завод и сильный французский гарнизон. Однако, когда союзные войска окружили город, гарнизон выбросил белый флаг – это была первая победа Суворова в Италии. Впереди же находилась армия Шерера. Воспользовавшись тем, что Шерер растянул свои силы по всей реке, Суворов принял решение переправляться в самом неудобном месте – у местечка Сан-Джеварзио, берега тут были особенно круты, а течение чрезвычайно быстро. Переброска войск на правый берег была произведена ночью, а утром генерал Шерер был смещен со своего поста и на его место назначен молодой талантливый генерал Моро, считавшийся во Франции лучшим полководцем после Бонапарта.

Перед отъездом Суворова в Австрию завистники утверждали, что победитель плохо организованных турецких и польских войск утратит всю свою славу перед искусными военачальниками Франции. Суворов ответил делом. 18 апреля 1799 года Русский фельдмаршал торжественно въехал в Милан. 20 апреля войска выступили дальше. Перед Суворовым стояли три важные задачи: преследовать разбитые на Адде войска Моро, осаждать оставшиеся в тылу неприятельские крепости и взять занятый французами Турин. В это же время стали распространяться устойчивые слухи, что из средней и южной Италии на помощь Моро идет с Неаполитанской армией генерал Макдональд. Суворов не мог позволить им соединиться – это было бы непростительной оплошностью. И полководец принимает решение: переправившись через реки Тичино и По разбить Макдональда, а затем двинуться к Турину на Моро. За полтора месяца Итальянской кампании Суворов очистил от французов всю Северную Италию.

«Бейте французов, мы будем вам бить в ладоши», – писал фельдмаршалу Павел I.

Несмотря на успех союзников, Макдональд принял решение выбить объединенные войска из Северной Италии. Эта попытка дорого обошлась французскому генералу. Суворов дал три сражения, результатом которых стала практически полная ликвидация 35 тысячной Неаполитанской армии французов. А вскоре был взят и Турин. 15 мая состоялся торжественный въезд Александра Васильевича в столицу Сардинского королевства. Трофеями союзнической армии стали 382 пушки, 15 мортир, 20 000 ружей.

Главнокомандующий удостоился следующего рескрипта Павла I: «Граф Александр Васильевич! В первый раз уведомили вы Нас об одной победе, в другой о трех, а теперь прислали реестр взятым городам и крепостям. Победа предшествует вам всеместно и слава сооружает из самой Италии памятник вечный подвигам вашим. Освободите ее от ига неистовых разорителей; а у меня за сие воздаяние для вас готово. Простите. Бог с вами. Пребываю к вам благосклонный Павел».

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ – ИМПЕРАТОРУ

Несмотря на блистательные победы, Суворову все тяжелее приходилось планировать кампанию. Виной тому была, конечно же, Вена, щадившая свои войска и препятствующая дальнейшим успехам русского Фельдмаршала. Венский Гофкригсрат (верховное главнокомандование австрийской армии) предписывал Суворову не отвлекаться на предприятия слишком отдаленные и неверные и ограничить действия обороной уже очищенных от французов территорий. Вена, боясь усиления Русского влияния на освобожденных территориях, фактически «вязала» Суворова по рукам и ногам, о чем Александр Васильевич прямо сообщил Императору Павлу: «Робость Гофкригсрата, интриги частных, двуличных начальников, относящихся прямо в Гофкригсрат, безвластие мое в производстве операций, принуждают меня всеподданнейше просить Ваше Императорское Величество о моем отзыве, ежели сие не переменится. Я хочу кости положить в моем отечестве и молить Бога за моего государя».

В это же время Король Сардинский Виктор-Эммануил прислал Суворову ордена – Аннонисады, Святого Маврикия и Лазаря, Диплом на чин Генерал-Фельдмаршала Королевских войск, а также на достоинство Князя с титулом его двоюродного брата и с предоставлением данного титула из поколения в поколение перворожденным, а сверх того изъявил желание служить в Итальянской армии под его (Суворова) началом. Павел Первый согласился на получение Александром Васильевичем столь лестных отличий и уведомляя Полководца об этом прибавил, что «через это, он и ему войдет в родство, будучи единожды принят в одну Царскую Фамилию, потому, что владетельные особы между собою все почитаются роднею».

За разгром Макдональда 13 июля Суворов был награжден портретом Императора Павла I, осыпанным бриллиантами, для ношения на груди (в то время подобная награда считалась выше многих орденов и символизировала особое отношение государя к награжденному), а за освобождение Италии 8 августа Александр Васильевич был пожалован Князем Российской Империи с титулом Италийского, который распространялся на его потомков мужского и женского пола. Помимо этого Русский военачальник получил приказ императора Павла, в случае продолжения препятствий к самостоятельному планированию и ведению боевых действий со стороны австрийского Гофкригсрата, собрать в одно место вверенные ему Российские войска и действовать по обстоятельствам, независимо ни от кого, но вместе с тем советовал остерегаться союзников.

А тем временем победы войск коалиции спровоцировали правительственный кризис во Франции. Наполеон разогнал директорию, командование армией было вверено молодому генералу Жуберу, которого Бонапарт называл «наследником славы своей». 4 августа при городе Нови Суворов дал бой 45-тысячной французской армии под командованием Жубера и Моро. Войска союзников составляли 38 тысяч человек. Кровавый бой продолжался шестнадцать часов. Результат – полный разгром французов. Их потери составили около двадцати тысяч человек, в плен попало более четырех с половиной тысяч солдат, 4 генерала, главнокомандующий Жубер был убит, потери союзников составили примерно 6000 человек убитыми и ранеными.

24 августа Император Павел повелел гвардии и всем Российским войскам, даже и в присутствии своем, отдавать Князю Италийскому, графу Суворову-Рымникскому все воинские почести, подобно отдаваемым особе Его Императорского Величества. Случай в истории уникальный.

Впечатляет письмо Императора, наполненное искренним восхищением и уважением к своему Фельдмаршалу: « Князь Александр Васильевич! Я получил известие о знаменитой победе вашей над упокоенным вами генералом Жубером. Рад весьма, а тем более, что убитых немного и что вы здоровы. Не знаю, что приятнее? Вам ли побеждать или мне награждать за победы? Но мы оба исполняем должное: Я как Государь, а вы как первый Полководец в Европе. Посылаю награждение за взятие Серавали (город неподалёку от Нови), а вам не зная, что уже давать, потому, что вы поставили себя свыше награждений, определили почесть военную, как увидите из приказа вчера отданного. Достойному – достойное. Прощайте, Князь! Живите, побеждайте французов и прочих, кои имеют в виду не восстановление спокойствия, но нарушение оного».

ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ АЛЬПЫ

Победами Суворова восхищался весь мир, но враги России боялись усиления русского влияния в Европе и старались всячески ослабить его. В результате интриг Венского двора и закулисных переговоров с Англией произошло новое распределение союзных армий. Из Швейцарии в Австрию возвращалась бездействующая армия эрцгерцога Карла, а в Швейцарию против французского генерала Массена, большого знатока горной войны, направили Суворова. Александр Васильевич рассчитывал в короткий срок завладеть Генуэзской Ривьерой, обеспечив усталым войскам зимние квартиры и отдых, а с весной начать кампанию в Швейцарии. Вместо этого русским предстояло идти в Швейцарию в позднее время года, не имея к тому же ни снаряжения для горной войны, ни офицеров, знакомых с предполагаемым театром военных действий.

Боевые действия Суворова в Альпах лучше всего характеризует его письмо Павлу I от 3 октября 1799 года:« На каждом шагу в этом царстве ужаса, зияющие пропасти представляли отверстые и поглотить готовые гробы смерти. Дремучие, мрачные ночи, непрерывно ударяющие громы, льющиеся дожди и густой туман облаков, при шумных водопадах, с каменьями с вершин низвергающимися, увеличивали трепет. Там явилась зрению нашему гора Сен-Готард, этот величественный колосс гор, ниже хребтов которого громоносные тучи и облака плавают и другая, уподобляющаяся ей, Фогельсберг. Все опасности, все трудности были преодолены и при таковой борьбе со всеми стихиями, неприятель, гнездившийся в ущелинах и в неприступных, выгоднейших местоположениях не мог противостоять храбрости воинов, явившихся неожиданно на этом новом театре: он отовсюду прогнан. Войска Вашего Императорского Величества прошли через тёмную горную пещеру Урзерн-Лох, заняли мост удивительной игрой природы из двух гор сооружённый и проименованный Тейфельсбрике (Чертов мост). Оный разрушен неприятелем, но это не остановило победителей, они связывают доски шарфами офицеров, бегут по этим доскам, спускаются с вершин в бездну и достигая врага поражают его всюду. Напоследок надлежало восходить на снежную гору Биншер-Берг, скалистою крутизной все прочие превышающую. Утопая в скользкой грязи, должно было подниматься против и посреди водопада, низвергавшегося с ревом и низрывавшего с яростью страшные камни, снежные и земляные глыбы, на которых много людей с лошадьми с величайшим стремлением летели в преисподние пучины, где многие убивались, а многие спасались. Всякое воображение недостаточно к изображению этой картины во всем ее ужасе. Единое воспоминание преисполняет душу трепетом и теплым благодарственным молением ко Всевышнему, его же невидимая всесильная десница видимо охраняла воинство Вашего Императорского Величества, подвизавшееся Святою Его Верой».

В Швейцарии Суворов задал французам хорошую трепку. За время швейцарского похода, неприятель потерял убитыми одного генерала, множество офицеров и более четырех тысяч солдат, пленными – одного генерала, трех полковников, 37 офицеров и 2778 нижних чинов. Потери русских: 661 человек погиб, ранено 1369.

ГЕНЕРАЛИССИМУС

Тем временем Вена в политике продолжала загребать жар чужими руками. Не предоставляя снабжения русской армии и не присылая свежие резервы, австрийцы требовали от Суворова только наступления. Дело закончилось тем, что Император Павел увидел во всей красе подлость союзников и немедленно велел Суворову возвращаться в Россию. Признательный к заслугам полководца Павел I 29 октября 1799 года возвел героя в почетное достоинство Российского Генераллисимуса. Он писал Суворову: «Побеждая повсюду и во всю жизнь вашу врагов отечества, не доставало вам еще одного рода славы – преодолеть саму природу, но вы и над ней одержали ныне верх. Поразив еще раз злодеев веры, попрали вместе с ними козни сообщников их, злобою и завистью против вас вооруженных. Ныне награждая вас по мере признательности моей и ставя на высшую степень, чести и геройству предоставленную, уверен, что возвожу на оную знаменитейшего полководца сего и других веков».

– Это много для другого, – скажет впоследствии Павел в беседе с графом Ростопчиным, – а Суворову мало, быть ему ангелом.

И повелел отлить бронзовую статую Полководца для украшения столицы, в память знаменитых подвигов. Австрийский Император Франц II прислал Александру Васильевичу орден Марии-Терезии первой степени, предоставил ему пожизненно звание своего Фельдмаршала и прилагающееся к нему жалованье.

И в заключении – эпизод, который очень любят приводить в пример недоброжелатели Павла в качестве иллюстрации его самодурства. Я имею в виду опалу, наложенную на полководца Императором. В чtм было дело? Вот приказ Павла от 20 марта 1800 года: «Вопреки высочайше изданного устава генералиссимус князь Италийский имел при корпусе своем по старому обычаю непременного дежурного генерала, что и делается на замечание всей армии».

Как видим отношения Суворова и царя были неоднозначными, но никакой личной вражды между ними не было и в помине. Когда Суворов того заслуживал, Павел его награждал щедро, когда Александр Васильевич, нарушал устав – наказывал. Павел был справедлив. Еще в Древнем Риме была придумана формула: Dura lex – sed lex (Закон суров, но это закон).

Дата публикации: 23 февраля 2010