Межконтинентальная баллистическая ракета «Воевода». 1966 год

Как известно, 16 июля 1945 года США провели первые успешные испытания ядерного устройства на полигоне в штате Нью-Мексико, а 6 августа того же года американская атомная бомба была сброшена на японский город Хиросиму. Руководители СССР прекрасно знали, что американские военные строят планы применения нового оружия и против нашей страны. Именно поэтому в противовес США у нас уже в 1940-е годы началась работа не только над ядерным оружием, но и над средствами его доставки в любую точку планеты.

ПРОТИВ «ДРОПШОТА»

О зловещих планах американской военщины весь мир узнал после того, как был снят гриф секретности с материалов проекта «Дропшот» и других подобных разработок периода 1948–1952 годов. Оказалось, что правительство США предполагало сбросить на Москву и Ленинград по 10 атомных бомб, а на другие крупные города и промышленные центры нашей страны – до 6–8 таких бомб на каждый.

При этом доставку ядерных зарядов на место сброса наши вероятные противники собирались осуществлять с помощью стратегических бомбардировщиков, и потому для их размещения у границ Советского Союза быстрыми темпами создавалась мощная сеть американских военных баз.

Благодаря работе советской внешней разведки высшее руководство СССР было детально осведомлено об этих проектах. Сразу же после атомной атаки на Японию в СССР резко активизировалась работа ученых-ядерщиков под руководством Игоря Курчатова, завершившаяся 1949 году созданием отечественной атомной бомбы. Но еще раньше стало ясно, что для успешного противодействия американской ядерной угрозе Советскому Союзу было необходимо в кратчайшие сроки создать также и эффективное средство доставки супербомбы в любую точку земного шара.

Из рассекреченных источников можно узнать, что в начале 1946 года в высших руководящих кругах СССР шел активный спор о том, на каких технических средствах доставки ядерного заряда следует сделать первоочередной акцент. Когда и каким образом в кулуарах высшей власти обсуждался этот вопрос, доподлинно неизвестно. Однако существуют сообщения из устных источников (можно сказать, легенды), как примерно это могло происходить.

В конце 1945 года Иосиф Сталин, получив донесение советской внешней разведки о наращивании численности американских военных баз с бомбардировочной авиацией у границ СССР, прямо спросил Лаврентия Берию и Георгия Жукова, что мы сможем противопоставить этой угрозе. Может быть, тоже расставить наши самолеты у границ США, разместив их на авианосцах?

Берия ответил, что существует и другое средство доставки ядерного заряда на большое расстояние, которое гораздо дешевле американских военных баз, и, самое главное, оно куда эффективнее в применении. Это средство – ракета. Насколько грозным может быть такое оружие, показали немецкие бомбардировки Лондона ракетами «Фау».

Жуков добавил к словам Берии, что если любой самолет можно уничтожить средствами ПВО, то сбить ракету в полете практически невозможно по причине ее громадной скорости. Сталин спросил: что значит «практически невозможно»? Выходит, каким-то образом ее все-таки можно сбить? Жуков в ответ сказал, что да, ракету теоретически можно сбить другой ракетой, однако никто и нигде в мире противоракетными разработками пока не занимается.

Сталин выслушал обоих, подумал и сказал: «Будем готовить постановление правительства о срочной разработке реактивного оружия, способного достать до Америки».

ПО ОБРАЗЦУ «ФАУ»

Проработка соответствующего положения заняла около полугода, и в результате 13 мая 1946 года Сталиным было подписано совершенно секретное постановление Совета министров СССР № 1017-419сс под названием «Вопросы реактивного вооружения». Согласно этому документу, в стране создавался Специальный комитет по реактивной технике при Совете министров СССР под председательством Георгия Маленкова.

Новой организации сразу же был передан ряд оборонных предприятий по всей стране. Но еще раньше по многим военно-техническим вузам страны разослали секретный приказ: создавать для дипломников специальные ракетные курсы, а после их окончания всех выпускников направлять на секретные заводы.

В числе таких предприятий, которые в кратчайшие сроки предстояло перепрофилировать для нужд ракетного производства, был и артиллерийский завод № 88, размещавшийся в маленьком подмосковном городке Подлипки (в дальнейшем – Калининград, а ныне – город Королев). Через три дня после подписания упомянутого постановления на базе этого предприятия был образован головной научно-исследовательский институт для выполнения и координации всех работ по ракетной технике, получивший название НИИ-88. Завод же стал при нем опытным производством.

А в августе 1946 года приказом министра вооружений СССР Дмитрия Устинова в составе института были образованы тематические отделы. Начальником отдела № 3 НИИ-88 и главным конструктором баллистических ракет тогда же стал Сергей Королев. Так было положено начало знаменитому «королевскому» конструкторскому бюро, которое в последующие годы сыграло выдающуюся роль в развитии ракетно-космической техники не только в нашей стране, но и во всем мире.

Как известно, в 1930-х годах Королев занимал ответственный пост в Ракетном научно-исследовательском институте (РНИИ), но в 1938 году был осужден по 58-й статье и в течение нескольких лет отбывал срок в колымских лагерях. Затем Королев работал в казанской шарашке под руководством Андрея Туполева, а в июле 1944 года получил помилование, после чего и был направлен «на работу по специальности».

Однако начать по-настоящему широкомасштабное исследование ракет «Фау-1» и «Фау-2» Сергею Павловичу удалось только после принятия упомянутого выше правительственного постановления. Конечно же, для развертывания работ по немецким ракетам Королеву сразу же понадобились молодые и талантливые инженеры.

В конце мая 1946 года в НИИ-88 прибыла группа выпускников Ленинградского военно-механического института, который сейчас носит имя Дмитрия Устинова. Среди них был и невысокий молодой человек, у которого на месте левой руки в карман пиджака был заправлен пустой рукав – результат тяжелого ранения на Ленинградском фронте. Этого инженера звали Дмитрий Козлов. Десятилетием позже он стал ведущим конструктором Р-7 – самого знаменитого ракетного изделия ХХ века. За заслуги в развитии реактивной и оборонной техники и освоении космического пространства Дмитрий Козлов впоследствии был дважды удостоен звания Героя Социалистического Труда.

А в середине июля 1946 года молодых сотрудников НИИ-88 направили в командировку в Тюрингию, в самый центр только что разгромленной Германии. Здесь незадолго до того были обнаружены секретные подземные заводы, где немцы выпускали ракеты, которыми они потом обстреливали Лондон.

Вот как Дмитрий Козлов впоследствии рассказывал о своем знакомстве с главным конструктором баллистических ракет. «Сергея Павловича я впервые увидел в июле 1946 года в местечке Блейхероде, где было обнаружено ракетное производство. Особенного впечатления он на нас тогда не произвел. Это был ничем не приметный мужчина в военной форме с погонами полковника, который пригласил нас в одну из комнат, усадил на стулья, представился и сказал, что он руководит всеми работами по изучению немецких ракет «Фау». Главной нашей задачей, объяснил Королев, будут поиски всех уцелевших фрагментов ракеты и оставшейся технической документации».

МОЗГОВОЙ ЦЕНТР

Работа советских ракетчиков осложнялось тем, что первыми в Тюрингию вступили части армии США. К советской оккупационной зоне эта немецкая земля отошла лишь после раздела Германии. И хотя американцы здесь пробыли немногим более месяца, все равно за это время они сумели вывезти с заводов все, что смогли. Поэтому нашим инженерам достались лишь обломки заводского и лабораторного оборудования.

Часть молодых инженеров осталась на заводе в Блейхероде, но большинство поехали на другие ракетные предприятия, в том числе в городок Нордхаузен, на ракетный полигон в Пенемюнде и так далее.

В Нордхаузене советские инженеры впервые увидели подземные сборочные цеха немецких ракетных заводов, которые представляли собой обширные галереи, вырубленные в твердых породах, и им, казалось, не было ни конца ни края. Даже после того, как здесь успели основательно похозяйничать американцы, в цехах почти целиком остались станки и прочая производственная база предприятия, но металлических фрагментов ракет и чертежей сохранилось совсем немного.

У советских специалистов было четкое разделение труда: часть сотрудников занималась исследованием «железа», а другие по заданию Королева искали и изучали техническую документацию. Козлова включили в последнюю из названных групп, которой пришлось восстанавливать недостающие чертежи отдельных узлов «Фау-2». В итоге к концу лета 1946 года наши специалисты из обнаруженного материала сумели собрать 10 полноценных ракет, которые в документах затем получили шифр «А-4». Тогда же на специальном поезде все найденное «железо» и восстановленные чертежи были отправлены в Подлипки.

Вот так в 1947 году началась практическая работа над первой советской баллистической ракетой Р-1. Тогда же при Министерстве вооружений СССР был создан совершенно секретный Совет главных конструкторов, который обеспечивал тесное сотрудничество и единство технических позиций создателей советской ракетной техники.

Необходимость его существования объяснялась требованием комплексно решать все проблемы, стоявшие перед ракетной отраслью. Ведь не раз бывало, что непродуманные директивные указания сверху наносили вред общему делу, и тогда на пути недальновидных управленцев становился Совет главных конструкторов, решения которого могли быть оспорены только на уровне ЦК КПСС и Совета министров СССР.

Председательствовал в этой организации Сергей Королев, он же – главный конструктор баллистических ракет. Еще в совет входили Валентин Глушко (главный конструктор ОКБ-456, разработка ракетных двигателей), Владимир Бармин (главный конструктор ГСКБ «Спецмаш», разработка стартового ракетного комплекса), Виктор Кузнецов (главный конструктор НИИ-944, разработка гироскопических систем управления), Михаил Рязанский (главный конструктор НИИ-885, разработка системы радиокоррекции траектории полета) и Николай Пилюгин (разработка автономной инерциальной системы управления).

Вот как Дмитрий Козлов впоследствии вспоминал о работе этого совершенно секретного «мозгового центра»: «В Совет главных конструкторов я не входил и не мог входить по причине небольшой должности, однако Королев меня постоянно приглашал на все заседания для стенографической записи выступлений. Он уже давно заметил, что я умею быстро и точно переносить устную речь на бумагу. В связи с этим вспоминаю случай, который еще больше укрепил доверие ко мне Королева.

В конце 1940-х годов на одном из заседаний совета выступал Глушко, который изложил свое мнение по какому-то вопросу, точно я уже не помню. А на следующем заседании по тому же самому поводу Глушко стал высказываться уже в принципиально другом свете. Королев это сразу же заметил и сказал: «Постой, постой, ты же в прошлый раз выступал совсем наоборот». Глушко пытался отказаться, уверял всех, что он и до этого говорил так же, как и сегодня, однако Королев сразу же попросил меня поднять протокол предыдущего совещания.

Я достал из папки все нужные бумаги, нашел соответствующее место в протоколе и отдал этот листок Сергею Павловичу, а тот зачитал, как именно высказывался Глушко неделю назад. Оказалось, что сегодня он и в самом деле говорил совсем не то, что в прошлый раз. Услышав это, Глушко только усмехнулся и беззлобно высказался в мой адрес: «Митя (он меня по молодости обычно только так и называл), сукин ты сын, и как это ты успел все записать?»

Тогда отношения между Королевым и Глушко еще были нормальными. Но в начале 1960-х годов, когда ОКБ-1 приступило к работе над проектом лунной ракеты Н-1, между ними начались серьезные разногласия по поводу всей конструкции и топлива для этой ракеты.

Во время работы с ракетами «Фау» Сергей Королев обнаружил в них многочисленные конструктивные недостатки, перешедшие затем и к советскому аналогу. В частности, Р-1 имела одну ступень при максимальной дальности полета всего лишь 300 километров.

Для дальнейшего совершенствования советского ракетного оружия и испытания новых изделий правительство СССР выделило специалистам участок в окрестностях железнодорожной станции Капустин Яр в Астраханской области. В то время это была совершенно пустынная местность в ста километрах южнее Волгограда, расположенная в междуречье Волги и Ахтубы. В секретных документах новый объект получил название ГЦП-4 (Государственный центральный полигон № 4). Официальной датой начала его деятельности считается 27 июля 1947 года, когда здесь состоялись первые ракетные пуски. В течение нескольких последующих лет в Капустином Яру были проведены испытания более двух десятков ракетных изделий.

Новым проектом, к работе над которым сотрудники НИИ-88 приступили еще в 1948 году, стала ракета Р-2, которая, как и Р-1, тоже была одноступенчатой, но уже имела максимальную дальность полета 600 километров. Головную часть изделия, вес которой достигал 1000 килограммов, впервые в мире сделали отделяющейся.

При конструировании ракеты Р-2 Сергей Королев отказался от многих неудачных инженерных решений, ранее использованных немецким конструктором Вернером фон Брауном при создании его изделий «Фау-1» и «Фау-2». В частности, несущим каркасом для Р-2 стал уже не металлический корпус, сильно утяжелявший всю конструкцию, а топливные баки из алюминиевых сплавов, имевшие повышенную прочность. При этом с целью увеличения точности в систему управления была введена аппаратура боковой коррекции с помощью радиоприборов, за счет чего вероятное отклонение ракеты от цели теперь не превышало восьми километров. Ничего подобного в мире тогда еще не существовало.

«ДЛЯ ДОСТАВКИ ЯДЕРНОГО ЗАРЯДА»

Далеко не все пробные пуски обходились без происшествий. При испытаниях одной из ракет, двигательная установка которой в то время работала на керосине и азотной кислоте, произошел эпизод, который вполне мог закончиться трагически. Об этом случае Дмитрий Козлов впоследствии вспоминал так: «В апреле 1952 года в ходе одного из пусков двигатели первой ступени ракеты сработали в нештатном режиме, из-за чего изделие только чуть-чуть приподнялось, а затем рухнуло снова на стартовый стол. Несколько инженеров, в том числе и я, сразу же побежали к ракете. Не дожидаясь, пока остынут ее основные узлы, мы все полезли внутрь конструкции, чтобы найти причину неполадок, из-за которых двигатели сработали не так, как нужно.

Но едва мы приступили к осмотру, как из лопнувшего трубопровода неожиданно произошел выброс паров азотной кислоты, перегретых до высокой температуры. В разной степени досталось всем, а мне азотная кислота угодила прямо в лицо. Хорошо еще, что я уже тогда носил очки, которые и защитили глаза от прямого попадания в них ядовитой смеси. Поначалу в горячке происшествия я вроде бы ничего особенного не почувствовал: выскочил из ракеты и поспешил умыться холодной водой».

Конечно же, на лице у Козлова тогда все равно появились следы от химического ожога, но уже через несколько дней они прошли, и лицо перестало болеть. Однако примерно через месяц он вдруг обнаружил, что его левый глаз постепенно стал видеть все хуже и хуже – на него как бы наплывала темнота. Некоторое время Козлов терпел и никому о происходящем не говорил, но когда вскоре стал резко слепнуть и правый глаз, ему все же пришлось пойти к врачам. Конечно же, от медиков конструктору тогда крепко досталось за то, что он к ним так поздно обратился. В итоге в клинике профессора Филатова ему была сделана операция по пересадке хрусталиков на обоих глазах, которые стояли до последних дней его жизни.

Это происшествие впоследствии заставило советских конструкторов ракет во избежание новых несчастных случаев полностью отказаться от использования азотной кислоты в качестве компонента топлива.

В сентябре 1952 года в Капустином Яру прошли последние контрольные испытания Р-2, при которых присутствовали представители Министерства обороны СССР. При этом из 14 запущенных в те дни ракет свою задачу полностью выполнили 12 изделий. Уже в конце того же года ракета Р-2 совместно с комплексом наземного оборудования также была принята на вооружение Советской армии.

В том же году сотрудники ОКБ-1 приступили к работе над проектом ракеты Р-5, которая впервые в мире должна была доставлять ядерный заряд на расстояние не менее чем 3000 километров. Ведущим конструктором этого изделия Королев назначил начальника сектора Дмитрия Козлова, который к тому времени уже показал себя талантливым инженером.

Летные испытания первых образцов Р-5 состоялись в Капустином Яру в марте – мае 1953 года. В общей сложности здесь провели около десятка пусков ракеты в различных вариантах оснащения, которые в целом прошли успешно, хотя в ряде случаев отклонение ракеты от цели оказалось недопустимо большим. Впоследствии Дмитрий Козлов объяснял эти факты недоработками в системах управления. Еще у ракетчиков тогда были претензии к несущим металлоконструкциям ракеты, прочность которых в ряде случаев оказывалась на пределе. В дальнейшем все эти трудности конструкторам удалось успешно преодолеть, и в новой модификации ракета получила название Р-5М (модернизированная).

После того как в течение 1955 года группой Козлова были произведены десятки безаварийных пусков этой усовершенствованной ракеты с обычной боевой нагрузкой, Министерство обороны СССР приняло решение о ее испытании в варианте оснащения атомным зарядом. Такой пуск состоялся 20 февраля 1956 года, в дни работы исторического ХХ съезда КПСС, и завершился полным успехом.

Ракета Р-5М с ядерной боеголовкой мощностью 80 килотонн в тот день стартовала с полигона Капустин Яр, после чего, преодолев расстояние в 1200 километров, она достигла заданной точки Приаральских Каракумов. Тогда этот атомный взрыв зарегистрировали наблюдательные службы во многих странах. Тем самым СССР первым из государств мира начал создание собственного ракетно-ядерного щита, дающего гарантию надежной защиты от любого нападения извне.

В том же году Министерство обороны приступило к развертыванию ракет Р-5М на передовых рубежах в западной части СССР. Согласно секретным стратегическим планам того времени, в случае внешнего нападения на нашу страну их предполагалось использовать против государств – членов НАТО, а также против некоторых агрессивных стран Востока. Всего в течение 1956–1957 годов в западной части Советского Союза было установлено 48 таких ракет. В общей сложности Р-5М стояли на вооружении Советской армии вплоть до 1961 года и впоследствии были заменены более эффективными ракетами Р-12.

А в январе 1955 года никто еще не знал, что до начала ракетно-космической эры человечества тогда оставалось меньше трех лет.

Дата публикации: 1 июня 2014