Александр Куприн и его жена Елизавета Гейнрих в Гатчине. 1919 год

Будучи гуманистами, русские писатели уважительно относились к военному делу. Даже «штафирка» Пушкин во время поездки на Кавказ отметился в битве с турками. Лермонтов храбро сражался с горцами, Лев Толстой оборонял Севастополь. Однако от непосредственного участия в Гражданской войне литераторы в основном воздерживались, оценивая ее прежде всего как «братоубийство». Хотя исключения все же случались.

Пишущий подпоручик

В предреволюционную эпоху Александр Иванович Куприн был одним из самых читаемых русских писателей. 

Родился он 7 сентября 1870 года в городе Наровчате, неподалеку от Пензы, в семье небогатого дворянина, умершего вскоре после рождения сына.

Вдова перебралась в Москву, где смогла определить сына на «казенный кошт» в военную гимназию. Так перед мальчиком замаячила военная карьера. 

Окончив в 1890 году Александровское училище, Куприн получил чин подпоручика и назначение в 46-й Днепровский пехотный полк, квартировавший в подольской губернии. Быт и нравы военной среды описаны во многих его произведениях по которым просматривается и собственная биография автора – от «Юнкеров» к «Поединку». 

Скромное жалованье обрекало на прозябание, а продвижение по службе оказывалось возможным либо при наличии связей, либо через поступление в Академию Генштаба. Способностями Куприн обделен не был, но расходовать их на дело, к которому не лежала душа, считал излишним.    

Отслужив четыре года, он решил попробовать себя в качестве профессионального литератора. И хотя широкого признания пришлось ждать 10 лет, концы с концами как-то сводились.

Повесть «Поединок» опубликованная в бурном 1905 году и удачно наложившаяся на тогдашние настроения, вывела его в первый ряд русских писателей. В политическом отношении Куприна можно считать рупором «прогрессивной интеллигенции», осуждавшей самодержавие, но боявшейся крайностей революции. 

Как и вся эта интеллигенция, войну с Германией он принял с энтузиазмом. Будучи мобилизован в армию, командовал в Финляндии пехотной ротой, что избавило его от личного знакомства с ужасами фронта, зато позволило понаблюдать, как революция разлагает армию.

Увиденное ему не понравилось, а приход большевиков не понравился еще больше. В июне 1918 года, когда, после убийства Володарского, появились первые всполохи «красного террора», Куприна на три дня посадили в тюрьму. Правда, больше не трогали. В декабре 1918 года он даже встречался с Лениным, который одобрил идею издавать для крестьян газету «Земля». Но проект сразу «засох», поскольку выпускать такую газету на фоне продразверстки и крестьянских восстаний было бы странно. 

Поселившийся с семьей в Гатчине Куприн, описывая атмосферу 1919 года, рассказывал, как люди медленно угасали от недоедания и тихо сидели по домам, не зная о событиях, происходящих в мире, в России. Пока на Петроград не двинулась Северо-Западная армия Юденича. «Пробудившиеся сердца загорелись сладкими надеждами и радостными упованиями. Тела окрепли, и души вновь обрели энергию и упругость». 

Боец «Приневского края»

17 октября 1919 года в Гатчину вошли белые.

Куприн в тот же день явился к новому коменданту города. В штабе Северо-Западной армии находился знаменитый казачий генерал Петр Краснов, которого требовалось пристроить к делу, но назначать на командные должности не хотелось. А тут еще в наличии известный писатель.

Куприна сделали редактором армейской газеты, а известного своими литературными амбициями Краснова – ее куратором. 

Название газеты они придумывали совместно – «Свет», «Север», «Нева», «Россия», «Свобода», «Луч», «Белый», «Армия», «Будущее». По причинам, которые Куприн не объяснил, остановились на «Приневском крае», что как бы подчеркивало сугубо региональный характер издания. Вероятно, побаивались, что Колчак или Деникин заревнуют к Юденичу, который был без пяти минут «освободителем» Петрограда.

Первый номер вышел уже 19 октября тиражом 307 экземпляров. О дальнейшей работе Куприн вспоминал: «Краснов давал ежедневно краткие, яркие и емкие статьи, подписывая их своим обычным псевдонимом Гр. Ад. (Град было имя его любимой скаковой лошади). Он писал о собирании Руси, о Смутном времени, о приказах Петра Великого, о политической жизни Европы… Наняли двух вертельщиков. Работали круглые сутки в две смены. Довели тираж до тысячи, но и того не хватало». Некоторые исследователи приписывают именно Куприну авторские права на термин «Совдепия», хотя в контрреволюционной среде он использовался и до «Приневского края».  

24 октября 15-я армия красных перешла в контрнаступление, а 3 ноября белые оставили город без боя. Ушел с ними и Куприн, снова облачившийся в офицерскую форму.

Участие в Гражданской войне словно вытянуло из него творческие соки. Из заметных вещей в эмиграции он написал только повесть «Купол Исаакия Далматского», да и она оказалась интересна лишь его товарищам по Северо-Западной армии.

В 1937 году Куприн вернулся на родину причем вопрос о его возвращении обсуждался на Политбюро. Из пяти участников за проголосовали Сталин, Молотов, Чубарь и Андреев. Ворошилов воздержался.

Успев опубликовать только восторженную статью о Советской стране, Александр Иванович скончался 25 августа 1938 года от рака пищевода. Его вдова покончила с собой во время блокады Ленинграда. Сын от первого брака Алексей участвовал в Великой Отечественной войне и умер в 1946 году от последствий контузии, полученной на фронте. 

Встреча с родиной не всегда несет счастье, особенно если, вернувшись, ты в чем-то предаешь себя настоящего…

Комиссар с дарованием

Дмитрий Андреевич Фурманов родился в крестьянско-мещанской семье 7 ноября (по старому стилю 26 октября) 1891 года в селе Середа, возле текстильной столицы России Иваново-Вознесенска. Как видно по дате, в день Октябрьской революции он отметил свой 26-й день рождения.

О писательстве Фурманов мечтал, еще учась в Кинешемском реальном училище. 

Поступив на филологический факультет Московского университета, он в 1914 году не успел сдать экзамены, необходимые для продолжения учебы, и, чтобы не попасть в строевые части, предпочел пойти в санитарный поезд медбратом.

На Турецком фронте познакомился и вступил в брак с санитаркой Анной Стешенко, вместе с которой его и закрутил вихрь революции. 

В Иваново-Вознесенск Дмитрий Андреевич вернулся летом 1917 года. Во время корниловского мятежа активно участвовал в формировании красногвардейских отрядов, и, хотя, мятеж до тех мест не докатился, Красная гвардия осталась.

Надежной опорой большевиков Иваново-Вознесенск стал еще до октябрьского переворота, а в Гражданскую стабильно поставлял в Красную армию отряды пролетариев – пускай неопытных в бою, но убежденных в правоте дела, за которое бьются. 

Мобилизационный процесс наладил Михаил Фрунзе, назначенный комиссаром Ярославского военного округа. Фурманов был его деятельным помощником и по дорогам Гражданской войны маршировал следом за своим патроном.

Когда в начале 1919 года будущий «красный маршал» возглавил 4-ю армию, на Восточный фронт он прибыл вместе с отрядами ивановцев, один из которых влился в 25-ю чапаевскую дивизию. Фурманова назначили к Чапаеву комиссаром, что определило посмертную судьбу обоих красных героев. 

Отец «Василь Ивановича»

О службе с легендарным комдивом Дмитрий Андреевич написал книгу, со страниц которой и комиссар, и Василий Иванович шагнули на киноэкран, а потом и в анекдоты.

О чем Фурманов в книге не написал, так это о причинах перевода из 25-й дивизии, носивших сугубо личный характер. Чапаев решил приударить за женой Фурманова, и, хотя революционеры стремились широко смотреть на отношения между полами, можно сказать, что здесь они проявили себя как старорежимные «мещане».

Фрунзе пытался помирить подчиненных, но в конце июня 1919 году все-таки решил перевести чету Фурмановых на туркестанское направление. Для них это было удачей, поскольку через два месяца Чапаев со своим штабом погиб во время лихого налета белых на Лбищенск.

Фрунзе в это время уже возглавлял политуправление Туркестанского фронта, и, по мере отступления белых, налаживал агитационную работу на занятых территориях. 

О «темную забитую массу среднеазиатских крестьян» он, по его собственным словам, «бился как головой о стену». Но многое сделать все же успел. На специальных курсах были подготовлены десятки агитаторов, которые, освоив местные языки, разъясняли дехканам ленинскую правду. Агитационные поезда ездили по Туркестану, обрабатывая население плакатами, листовками, спектаклями на актуальную тематику. В работу вовлекались и местные кадры. Чаще всего показывали пьесу «Бай и батрак» Хамзы Хаким-заде, считающуюся первым произведением узбекской советской драматургии.

Фурманов был честен и храбр, хотя и гибко смотрел на многие вещи. Когда из-за недовольства продразверсткой восстал набранный в основном из местных русских крестьян гарнизон города Верный (Алма-Ата), Дмитрий Андреевич ловко тянул время до прибытия надежных частей. Позже он описал эти события в романе «Мятеж», несколько приукрасив свои действия. Когда мятежники обнаружили, что их обложили со всех сторон, они предпочли сдаться. Нескольких человек расстреляли, но в общем подобные выступления обычно подавлялись тогда гораздо жестче.  

Из Средней Азии Фурманова перебросили на Кубань, где он сражался под началом другого героя Гражданской войны Епифана Ковтюха. О нем и проведенной им операции по разгрому десанта генерала Улагая Фурманов позже тоже написал очерк и документальную повесть.

Но всесоюзную известность ему принес именно опубликованный в 1923 году «Чапаев». Фурманов к тому времени уже работал в Москве, заведовал редакцией журнала «Военная наука и революция» и доучивался в Московском университете.

Мечта стать известным писателем исполнилась до того, как он получил «профильное» образование. 

Герой Гражданской войны, соратник Чапаева, Фрунзе, Ковтюха был одним из тех, кто своими работами определял вектор развития новой литературы – еще бледненькой по сравнению с русской классикой и даже литературой Серебряного века, но очень нужной новой эпохе.

Наверное, проживи Фурманов чуть дольше, и его революционный максимализм обтесался бы советской цензурой. А может, и не обтесался бы. И еще, можно только догадываться, смог бы он талантливо рассказать о чем-то, кроме Гражданской… 

Подхватив ангину, Фурманов продолжал участвовать в литературных дискуссиях, не обращая внимания на высокую температуру. Момент, когда ангина вызвала заражение крови, пропустили. 

15 марта 1926 года, стоя среди друзей Фурманова и рядом с его рыдающей вдовой, сестра Ленина Анна Ульянова-Елизарова констатировала: «Золотой человек умер». «Золотой человек», а не красный писатель...

Подробнее о событиях, приведших к Октябрьской революции см. книгу «1917 год. Очерки. Фотографии. Документы»

Дата публикации: 7 сентября 2019